возможной драки в районе автовокзала, остальные телесные повреждения получили от
действия подсудимых, кроме того, доказана вина всех подсудимых и по остальным
эпизодам… Приговорил: признать виновным… В соответствии со ст. 58 Уголовного Кодекса
РФ отбывание наказания, назначить Светлову в исправительной колонии общего режима,
Круглову в колонии-поселении. В соответствии со ст. 73 Уголовного Кодекса РФ основное
наказание Мелькову считать условным… меру пресечения Мелькову оставить – подписку о
не выезде, Светлову и Круглову изменить – содержание под стражей, взяв под стражу в зале
суда…»
Ты, с удивлением смотришь на судью. Он, бросив колючий, быстрый взгляд в твою
сторону, отпустив голову, начинает собирать со стола разбросанные документы. «Мавр
сделал свое дело, мавр может уходить!» (Цитата из драмы Ф. Шиллера (1759 – 1805) "Заговор
Фиеско в Генуе"). С единственной разницей, если в пьесе не нужным становится мавр, то
теперь, не нужным становишься ты. Сделав своё дело, теперь, ты ему, больше не интересен и
он быстрее хочет забыть и избавиться от тебя. Обвинитель удовлетворённо ухмыляется, в
душе празднуя очередную победу. Это ещё один плюс в продвижении по карьерной
лестнице. Адвокаты, с суровыми взглядами смотрят на тебя, возможно, опасаются твоих,
каких-нибудь не адекватных действий. Свои гонорары они уже получили, теперь главное
распрощаться со своими подопечными. Единственная из всех, жена, со слезами на глазах, с
раскрытым рот смотрит, не выдержав, бросается в твои объятия. Милиционер, преграждая ей
путь, не подпускает её к тебе. Между нами вырастает стена. Самое досадное то, что ты сам
учил этого милиционера азам милицейской работы, ещё находясь в учебном центре…
На руках защёлкнули наручник. Ведут в подвальное помещение. Ты смиренно идёшь
в окружении конвойных. Каково твоё состояние? Позорно оказаться на скамье подсудимых?
Да! Но этого оказалось мало. Жизнь вышла из рамок, она переступила границу возможного.
Ты себе даже представить не мог, что так всё закончится. Находишься непонятно в каком
состоянии. Что это: игра, сон, вымысел? Где-то, должно что-то щёлкнуть и тогда всё
закончится. И друзья будут долго хохотать над этим злым розыгрышем. Ты, действительно
купился. Закрываешь, открываешь глаза, но ничего не щёлкает, всё продолжается. Паника?
Стресс? Шок? Осмысление? Ты не можешь дать этому название! Теперь, официально, судом
признан преступником и тебя надлежит изолировать от общества на три года. Конвой,
освободив заранее путь от посторонних лиц, ведёт по узким коридорам. Посетители здания,
смотрят на тебя, как на преступника, другие с жалостью, третьим страшно, а некоторые с
равнодушием. Они же знают, что их это не касается и вряд ли коснётся когда-нибудь. Хочется
закричать от этой несправедливости. Всё, в тумане. Тебя, как недостойного гражданина
ходить по земле, заводят в подвал. Там, как загнанного, дикого зверя, закрывают в стакане,
помещение шириной примерно с полметра и чуть длиннее в длину. Дверь составляет
решётка на петлях, с большим амбарным замком. Конвойный, зажав в руке ключ, зорко
следит за каждым твоим движением, готовый броситься на тебя. Теперь, ты не
принадлежишь самому себе. С этого момента начинается череда унижений. Медленно
стаптывая в грязь государственных фекалий, наступив на шею придуманным стандартом
необходимости, перекрыв кислород ложью популизма, пытаются смешать в жиже
преступности. Твоё ЭГО протестует, но, лично до тебя теперь никому нет никакого дела. Ты
отработанный материал. Ты – ОСУЖДЕННЫЙ! Это позорное ярмо будет носиться ещё не
один год.
Через некоторое время, заталкивают в автозак, везут не понятно куда. Лампочка
светит очень тускло, практически на видно лиц едущих с тобой. У всех подавленное
состояние. Тот самый милиционер, сидя к тебе лицом, смотрит куда-то в сторону, стараясь
избегать встречного взгляда. Двигатель машины надрывно гудит. Обитые железом стены
нещадно грохочут. Тебе хочется то ли смеяться, то ли плакать. Наконец-то приехали в
Изолятор Временного Содержания. Всех по очереди высаживают из машины. Заводят в
помещение, передача сопроводительных документов, позорный досмотр. Ведут дальше.
Перед камерой требуют снять обувь, остаёшься в носках. За спиной закрываются двери,
защёлкивается замок. Ты в заключении. Оказываешься в помещении один, размером два на
три. Порожек, полоса бетонного пола шириной с полметра от дверей на всю ширину камеры.
Такая же деревянная ступенька и наконец, само помещение камеры. Что это: пол из
деревянного настила, или лавочка, на всю ширину, упирающуюся в противоположную
стенку? Слева параша. Окошко без стекла, находится почти у самого потолка. Реснички на
окне не дают возможности смотреть на улицу, только немного, кусочек света фонаря и всё.
Грязная лампочка без плафона, тускло светит под высоким потолком. Теперь твоё состояние:
одиночество. И самым основным чувством становится слух. Мороз зимнего вечера не даёт
тебе присесть, приходится постоянно ходить, чтоб не замёрзнуть.
Жизнь остановилась, она застыла. Ощущение времени становится острым, где
каждый звук имеет определённую окраску настроения, смысл и отношение к ней. Иногда эти
звуки непонятные. Воображение и сознание пытается, дорисовать, или домыслить
происходящее. Вот послышались шаги, они неторопливые, это милиционер обходит свои
владения и просматривает через глазок каждую камеру. Брякнули ключи, слышны командные
голоса, кого-то выводят из камеры, ведут. Шаркающий шаг и за ним шаги более уверенные.
Прошли мимо. Тишина. Время звенит в ушах. Вот снова шаги, остановились около камеры.
Смотрят в глазок, о чём-то разговаривают в полголоса. Что им от тебя нужно? У них тут что
зоопарк? Никогда не видели заключённого милиционера? Подходит третий к двери, снова
разговор, они открываются. В проёме двери появляется почему-то только один сотрудник.
Молодой младший сержант, наверное, недавно отслужил в армии. Два остальных прячутся за
дверью. Ты стоишь посреди камеры смотришь сверху вниз. Что ожидать от них? Бесцветный
взгляд, готов ко всему. За это короткое время, ощущение, что ты умер, теперь тебя ничего не
страшит. Он смотрит видом обиженного мальчика, в то же время, улавливаешь соучастие,
нерешительность. Стоит и мнётся:
– Извините! Товарищ капитан! Мне только что рассказали про вас! Мне рассказали
мои товарищи! Они сказали, что вы этого преступления не совершали! У меня, нет
основания не верить им! Так знайте, мы, работники изолятора временного содержания, за
вас! Мы вас поддерживаем! Пока вы здесь, всё будет нормально! Мы, уже, позвонили вашим
начальникам и предупредили о вас! Разрешите пожать вам вашу руку в знак солидарности! –
взволнованный, с этими словами, переступил через порог камеры и схватился за твою руку.
– Спасибо! – спустившись по ступенькам, тоже горячо пожимаешь в ответ.
– Извините! – ещё раз сказал твой собеседник, чувствуя неловкость, развернулся,
вышел и тихонечко закрыл за собой дверь.
Тебе стало намного легче и спокойнее. За то короткое время, проведённое в камере
ИВС, начало бурно развиваться чувство неполноценности. После слов милиционера, пелена
исчезла и вместо него появилась уверенность. Наверное, самое паршивое состояние
человека, когда его забывают, и он, становится, никому не нужен. Снова время сказало о
себе, каждой минутой, секундой. Ты стоишь, словно зомби, в каком-то непонятно
замеревшем состоянии. В голове витают всякого рода мысли с вопросами: «За что?..
Почему?.. Суд не разобрался до конца!.. Можно ли выйти отсюда?.. Что ожидает меня в
дальнейшем?.. Смогу ли я всё это вынести?.. Жена, дети?.. Как они будут жить?.. Работая