– Альфонс чертов… Живет за счет бабы и строит из себя черт пойми что… – недовольно бубнит Маруся, только что подошедшая к кассе и испепеляющая спину Гоши смертоносным взглядом. – Не горюй, Софи, не стоит он твоих слез. Поедем после смены ко мне и посмотрим фильмец хороший.
– Я после работы к деду в больницу.
– Я тогда с тобой.
– Ты не обязана, Маш, – отрезаю резко и смотрю на жалостливые глаза подруги. – И не смотри на меня так, я не смертельно больная.
Только я вошла в комнату для персонала сегодня утром, как Маруся сразу же вытянула из меня причину моего бледного лица. И тогда я выплакала все, что накопилось за это проклятое утро. Теперь глаза красные и опухшие, а горло саднит от горьких рыданий.
– Знаешь, как бабка моя говорила: мужчина, как собака. Нагадил на ковер — дай газеткой по морде. Если это вошло в привычку — сдай в питомник.
Я фыркаю.
– Не могу даже в квартиру нашу возвращаться. Как представлю, что приду, а там Дима, и я останусь один на один с ним, так трясет всю! – я тяжело вздыхаю и подавляю в себе очередной всхлип. – Квартиру деда продать нужно, возьму себе студию на окраине, а оставшиеся деньги на лечение дедушки отдам.
– И как долго ты будешь бегать от него, Софи? Поговорить вам надо и про ребенка сказать!
– Для чего? Чтобы он меня бедненькую пожалел? Не хочу ребенком к себе привязывать. Если залез в чужие трусы, пусть там и остается.
– Ни одного мужика к себе ребенком не привяжешь, – Маруся складывает пухлые руки на гладкой поверхности стойки. – Поживешь у меня первое время, а там решим, что делать.
– К тебе и твоим четверым братьям и сестрам? Спасибо, Маш, за твою доброту, но я не настолько наглая. Голова на шее есть, придумаю что-нибудь.
– Это твоему предателю нужно думать о тебе и вашем ребенке! Ох, не ожидала от Димки… Откуда эта Яна только взялась…
Грудь вновь прожигает адской болью, а желудок сводит спазмом. В это время к кассе подходит мужчина с очередной покупкой, которую необходимо пробить, и я искренне рада, что наш с подругой разговор следует прекратить.
ღღღ
Сжимаю слабую и морщинистую руку деда, а он легонько отвечает мне. От вида палаты, в которой лежит мой родственник, мое сердце болезненно сжимается. Позорные, нечеловеческие условия, и ужасней всего, что я не могу ничего с этим поделать. Ветхое одеяло, которым укрывается дедушка, сползает вниз, и я спешу поправить его.
– София… Давно я здесь? – тихий, совсем не похожий на голос дедушки, раздается в палате.
– Не переживай, дедуль, все хорошо. Тебе назначили самое лучшее лечение! – улыбаюсь, пытаясь скрыть боль.
– София… Не надо. Бесполезно. Я давно все знаю, я не хотел тебя волновать.
– Это тебе нельзя сейчас волноваться…
– Этому… Диме своему передай… Когда я помру, на него тебя оставляю…– увядающим голосом говорит дед и начинает чаще дышать. Медсестра подходит к нам и говорит, что ему нужно отдохнуть. Отхожу в сторону и подавляю в себе всхлип.
ღღღ
К вечеру все же возвращаюсь домой. Разговор с Димой был неизбежен, и поэтому остаток дня я морально готовилась к предстоящей буре. У меня было много вопросов и мне нужны были ответы, которые мог дать только муж. Хотя, может, он уже бывший муж… Я не знаю, как мне быть, впервые в жизни я попала в такую безвыходную ситуацию…
К моему большому удивлению Дима не пришел в ту ночь. Ровно также он не вернулся домой и на следующий день, и через день. Когда мужа не было дома три дня подряд, я решила поднять тревогу. Может, он был у своей любовницы, а может, с ним что-то случилось. Мне несколько раз пришлось набирать Леше, однако он не знал, где находился Дима.
Мне следовало навсегда поставить крест на его имени, но я, все еще переживающая за мужа-изменщика, отправилась в местное отделение полиции:
– Девушка, подождите, я ничего не понимаю… Кто пропал? – мужчина в полицейской форме в грубой форме обращается ко мне. – В общем так, вот вам бланк, ручка, пишите заявление!
Я молча киваю.
– Вам бы подруг вашего мужа обзвонить. Может, даже найдете своего суженного в постели своей подруги, – другой мужчина чуть помладше дежурного полицейского передает мне все необходимое для заполнения заявление и ехидно улыбается.
В груди вновь начинает кровоточить.
– Когда вы начнете поиски? – я поднимаю глаза и смотрю на двоих мужчин. У обоих в глазах играет насмешка. – Я вам фото оставлю.
– Лучше свое… – второй мужчина, стоящий ближе ко мне, тянет правый уголок рта вверх и вновь оглядывает меня с ног до головы.
– Зачем?
– Вдруг ваш муженек не объявится… Так мы вам замену найдем, – он берет в руки фотографию Димы. – Это же наша работа. Вы же при входе видите табличку «Брачное агентство»