Ты мне доверяешь?
Детство. Что вам приходит на ум? Возможно первые «друзья», у кого-то, совсем изощрённого, даже первая «любовь». Так или иначе, я думаю, что у многих это время связано с какими-то приятными воспоминаниями.
Большую часть своего детства я не помню. Однако это не значит, что прошлое было скупо на неприятные и болезненные события. Знаю точно, что всегда и везде был один. Будь то детский сад, школа, двор или собственная квартира. Иногда это одиночество разбавлялось сверстниками или родителями, но подобные встречи заканчивались либо травлей, либо дракой, либо, в случае с последними, скандалом. Сестра была исключением, но она почему-то чаще всего плакала. Хотя, иногда я пытался изучить её детальнее, для чего приходилось подобно охотнику филигранно выискивать и продумывать различные подходы к объекту профессионального интереса. Первое время я был очень скромным и старался не вступать в конфликты. Быть послушным, удобным, постоянно лгал и притворялся. Это получалось настолько хорошо, что иногда мне от самого себя было тошно. Порой я даже терял себя настоящего в этой лжи. Тем не менее, следует отдать должное, я с детства был искусным обманщиком. Но постепенно я стал пытаться стоять за себя. Это началось со сверстников. Я учился давать отпор, иногда приходилось драться. Со временем я приобрёл уверенность в себе. Это не отменило моего одиночества. Если раньше среди сверстников я был изгоем и мишенью для травли, то в школе меня стали сторониться, потому что… Занятно. Я не могу сказать. Не представляю, почему со мной никто даже не пытался заговорить. Простым ответом будет: «Потому что я был другим.» Впрочем, в сложных я и не нуждаюсь, мне плевать на истинную причину. Это не сеанс психотерапии, а если вы рассчитываете, что я сейчас подробно поведаю вам «слезливую историю» о том, что происходило в моём детстве, почему я такой и всё подобное в духе мелодрамы, то вы слишком опрометчивы.
У нашего мозга есть любопытная особенность: травмирующие воспоминания блокируются. Мы не вспомним даже об их существовании до тех пор, пока какой-то триггер не отключит очень реалистичную голограмму пустой стены и не откроет нам уродливую картину гноящейся опухшей раны. Достаточно интересное состояние. В момент, когда иллюзия пустоты пропадает, и ты видишь то, что портило воздух, подобно помидору, который очень давно закатился под кровать и начал гнить тогда, когда ты про него уже напрочь забыл, возникает странное ощущение. В такие моменты я на мгновение погружаюсь в это воспоминание, которое охватывает сознание, но почти ничего не испытываю. Рана без сомнений уродлива и, помнится, в детстве, в момент, когда это происходило, мне всё же было тяжело. Но чем-то эти раны, видимые и невидимые, всё же цепляют. Мне нравится это ощущение. Раньше погрузиться в одну из таких было даже больно. Все мои психологические увечья, полученные в детстве, являлись и являются частью меня. Я очень бережно отношусь к ним. Если задуматься, то я бы ни на что их не променял и был бы даже расстроен, если бы они исчезли. Почему? Самый очевидный для меня ответ заключается в том, что всё это является одним из аргументов к причине, по которой я убиваю. Но по большому счёту, я убиваю из интереса и любопытства, а события из прошлого, которые я помню, лишь придают уверенности. Можно считать это коллекцией личной боли. С другой стороны, какой толк от коллекции, если ты не можешь увидеть две трети от неё?
Невзирая на вышеописанное, в моём детстве есть и хорошие воспоминания. Пожалуй, к самому яркому из них я могу отнести событие, произошедшее 10 августа.
Моя семья жила в посёлке, расположенном недалеко от Калининграда. В отличие от центра города, здесь всегда было очень тихо. Вокруг много полей и небольших лесов. 10 августа был приятный пасмурный день. Мы не так давно вернулись из поездки в Берлин, где родители заодно отметили мой день рождения. 13 лет. Уже не ребёнок, но и паспорта пока что нет. Я не любил этот праздник. Тем не менее, меня устраивал тот факт, что я получаю от родителей деньги или что-то, что давно хотел приобрести. Всё проходило как обычный семейный ужин, но с тем лишь отличием, что на столе было больше еды, и ко мне было направлено больше внимания, чем обычно. Но в этот раз отличие было и в том, что мы побывали в Германии.
Я сидел на подоконнике и читал, пока моя младшая сестра играла в кубики на полу. Она то и дело очень эмоционально комментировала события, инсценируемые ей с помощью кукол, что делало процесс чтения весьма затруднительным. Переведя взгляд с книги на сестру, я стал наблюдать за ней. Порой этот семилетний ребёнок выводил меня из себя всем своим существом, но сейчас она просто раздражала и выглядела совершенно невинно. Тем не менее, случалось не раз, что она мешала мне или портила мои вещи. И зачем родители её сделали? Будто им меня было мало. Тем не менее, как объект наблюдения она была любопытна мне, так как находилась в зоне близкого доступа.