— На правой кисти у него татуировка в виде пятиконечной звезды, — сказал Дитер.
Орлов усмехнулся, взглянул на Гурова.
— Это не примета, Дитер, — сказал полковник, взял чашку с кофе, отошел к окну. — Можно нарисовать что угодно.
«Куда я прилетел и зачем? Генерал и полковник — о чем они говорят?» — молча удивлялся Дитер.
Гуров налил генералу большую рюмку, тот понюхал, с довольным видом отставил и сказал:
— Выкладывай. — Взглянул на часы: — Минуту. — Вызвал секретаршу и попросил его с кем-то соединить.
— Мне необходим дом в пригороде, желательны удобства, иначе иностранец не поймет, «Жигули» в хорошем состоянии, со штатскими номерами, желательно, чтобы машина была зарегистрирована на какого-нибудь торгаша. Главное. Мне нужен один, — Гуров показал палец, — один связной. И не офицер из окружения, а настоящий оперативник, хороший агентурист. И чтобы ни одна живая душа, кроме генерала и связного, о нашем присутствии в городе не знала.
— Понял. — Генерал кивнул, выпил остывший кофе. — Будешь краситься под авторитета?
— Естественно. — Полковник пожал плечами, взглянул на Дитера и пояснил: — Авторитетами у нас называют крупных, признанных уголовников.
— А как подойдешь? Они же к себе чужих не подпускают, — сказал Орлов.
— Охолонись, Петр, будто ты меня не знаешь. Я подойду.
— Подойдешь, — согласился генерал и спокойно, будто говорил о погоде, продолжал: — Зарежут. Тебя мы захороним, хотя сегодня ритуал стоит сумасшедших денег. А с ним как? — Он кивнул на Дитера. — Цинковый гроб, транспортировка, а меня заставят тонну бумаги исписать.
— К старости ты становишься паникером, — флегматично ответил Гуров. — Если мы сгорим, то наши тела вы не отыщете никогда, так что не брюзжи, никаких забот у тебя не будет.
Дитер слушал напряженно, переводил взгляд с генерала на полковника и обратно, когда они замолчали, улыбнулся:
— Понимаю. У вас это называется черный юмор.
Орлов хмыкнул, кивнул Гурову, мол, ты заварил, ты и отвечай, но полковник лишь привычно пожал плечами и занял свою позицию у окна. Орлов понял, что на друга надеяться нечего, оглядел Дитера, вздохнул тяжело, словно собирался взвалить его на спину, и нехотя сказал:
— Понимаешь, парень, у нас в России сейчас ничего нет, и юмора тоже, а преступников, в частности убийц, как котов на помойке.
— У нас много депутатов, — вставил Гуров.
— Полковник, не забывайтесь…
— Петр Николаевич, снимите трубочку, — сказала секретарша.
— Прекрасно! — Генерал снял трубку, прикрыл ладонью. — Ты объясни мальчику, чего у нас много и как у тебя с юмором. — И продолжал уже в трубку: — Господин генерал? Это некто Орлов, если помните… — Он выслушал ответ и громко рассмеялся: — Ну, здравствуй, здравствуй… Чего надо? А чего с тебя взять? Хотел узнать, как здоровье. Как Мариша, ребята? — Он слушал абонента и указал Гурову на дверь.
Полковник подтолкнул Дитера вперед и вышел следом.
— Лев Иванович, долго еще? Сил никаких нет! — сказала возмущенно секретарша.
— Верунчик, я тебе говорил, иди в коммерческий ларек, там порядок и деньги, дам рекомендацию. Ты знаешь, я в авторитете, — сказал серьезно Гуров.
— С превеликим удовольствием, еще вчера ушла бы, — ответила Верочка. — Так ведь он, — девушка кивнула на дубовые двери, — без меня пропадет.
— Елена, что до тебя генерала стерегла, то же самое говорила. — Гуров открыл дверь в коридор, кивнул Дитеру, приглашая выйти в коридор. — Так ушла, замужем, гуляет на последнем месяце, а ты здесь, на посту. Ты, Верунчик, недооцениваешь Россию, у нас душевных дураков и дурочек еще надолго хватит.
Коридор был длинный, полутемный, зажат с обеих сторон шеренгами безликих дверей; рабочий день давно кончился, немец и русский шли неторопливо, первый говорил, второй, не слушая, поддакивал, думал о своем.
— Господин полковник, меня предупреждали, что Россия страна не такая… Я не много видел полковников и генералов, но вы люди странные, простите за дерзость, но ведь положение обязывает…
— Обязывает? — хмыкнул Гуров. — Вяжет, просто петля.
— Простите, я растерялся, говорю не о том, но мне интересно. Генерал ваш начальник?
— Обязательно.
— А человек, с которым генерал сейчас говорит по телефону, подчиняется Петру Николаевичу?