Отныне Я — Спаситель, Дарующий Возмездие; Я — новый Супергерой Америки. Я вершу правосудие и выношу приговор. Пусть зло содрогнется под тяжестью карающей длани: скоро оно падет, и мир расцветет в гармонии и совершенстве.
Теперь я целенаправленно начал свои вылазки с целью убийства. Выходил каждый вечер в разные районы. Убивал быстро и точно, не оставляя следов. Жертвами становились нищие бродяги, зазевавшиеся гангстеры, проститутки, иногда и простые обыватели трущоб. Мой арсенал пополнился пистолетом, веревкой, перцовым баллончиком. Кого-то я выслеживал неделями, кого-то уничтожал спонтанно. Но в одном не мог себе отказать — срезать их ненавистные, тупые, пошлые лица. Эта привычка стала моим почерком, моей визитной карточкой. По телевизору с ужасом вещали о неслыханном доселе серийном маньяке. Но поймать меня так никто и не мог.
Я наслаждался своими действиями. Наконец я имел хоть какую-то значимость. Людишки засуетились — значит, я поступаю верно. Они всегда начинают копошиться, когда что-то выбивает их из колеи. Какое огорчение: их серое будничное существование было разбужено, потрясено яркими, дерзкими выходками! Направленными против них!
Перевалило за дюжину человек, убитых мною в Нью-Йорке, когда произошел вопиющий случай. В тот вечер моей добычей стали двое бандитов, недавно ограбивших супермаркет. Мерзавцы грызлись из-за денег, когда их настигла моя рука. Я уже перешел к самому сладкому, когда услышал позади восхищенное причмокивание. Отпрыгнув от трупов и выставив вперед нож, я увидел перед собой чернокожего парня в черной куртке и вязаной шапке с помпоном. Он примиряюще поднял руки.
— Эй, эй, спокойно. Я не хочу тебе зла. Черт подери, чувак, я так давно мечтал увидеть, как ты убиваешь. В некотором роде я твой фанат! — Он одобрительно посмотрел на меня и снова зацокал языком, улыбаясь. — Я Тимоти. Тимоти Стэнтон. Кличка — Снайпер. Работаю на Большого Джо — знаешь его? Черт, да он тебе в подметки не годится. Я когда смотрю телек, каждый раз думаю: это кем же надо быть, чтобы так классно уходить от копов. Я очень рад, что наконец нашел тебя. Послушай, я вовсе не собираюсь тебя сдавать. Я бы хотел поработать с тобой — понимаешь, о чем я? Мне нравится убивать. Ты мог бы многому научить меня. Что скажешь?
Я обескураженно опустил нож. Слова Тимоти Стэнтона снова и снова звучали у меня в ушах. Он предлагает мне сотрудничество? Этого не может быть. Нельзя доверять этому ниггеру — у него на уме может быть что угодно. Быть может, все это ложь. Скорее всего, так и есть. Но он был первым человеком, который в открытую захотел контакта со мной… «Рад, что наконец нашел тебя». Мне никто не говорил таких слов. Никогда.
— Хорошо, — буркнул я куда-то в шарф. В конце концов, напарник в борьбе против человечества не помешает. Вдвоем мы сможем достичь большего. А если что — я всегда успею убрать его. В любой момент. Тимоти подошел ближе.
— Можно посмотреть, как ты режешь им морды? — спросил он с благоговением. И я разрешил.
Мы начали работать с Тимоти. Выходили почти каждую ночь. Оказалось, что он наркоторговец. Деньги у него водились всегда, и он доставал мне все, что я просил. Стэнтон непрерывно болтал, рассказывая про себя, семью, банду. Я говорил редко и мало. Но объяснил ему идейную подоплеку своих убийств: похоже, что он ничего не понял, но искренне восхищался. Мне нравилось смотреть на него, когда он целился: один глаз прищурен, во втором — холодный огонь; лицо приобретает непривычную жесткость. Тимоти рано лишился отца — того убили в перестрелке; мать одна пыталась справиться с шестерыми его младшими братиками и сестренками. Месть была внутренним двигателем Снайпера: однажды ему удалось добраться до убийцы отца, но тот отделался лишь ранением, а после куда-то исчез. «Я мечтаю найти его, — говорил Тимоти. — Найти и пристрелить, как собаку. И — видит Бог — я это сделаю, клянусь честью матери!»
А потом в моей жизни появилась Лиза. Мы внезапно столкнулись с ней в книгохранилище, нос к носу, и груда набранных ею книг полетела на пол. Извиняясь, она начала собирать рассыпанные томики. Я молча помогал ей. Когда, наконец, дело было сделано, она взглянула на меня и улыбнулась.
— Простите… Меня зовут Лиза, я работаю в читательском отделе… недавно. Мне сказали, что я могу брать книги для себя — я обожаю читать! Я не думала, что здесь кто-то есть… вы здесь работаете?
Я кивнул.
— Давно?
— Почти два года.
— Здорово! Вы, наверное, все знаете здесь. Я обращусь к вам, если потребуется помощь? А сейчас мне уже надо бежать… пока! — И она исчезла, оставив за собой легкий аромат ванили.
Теперь Лиза приходила ко мне почти ежедневно. Странно, но ее присутствие не раздражало меня. Ее запах был приятен; она была аккуратна и вежлива. Она никогда не досаждала мне излишними вопросами, вела себя скромно и уходила вовремя. Это мне нравилось. Кроме того, не буду скрывать — Лиза была очень красивой девушкой. Ее пышные золотистые локоны обрамляли открытое, светлое личико; большие голубые глаза сияли ангельской добротой, а широкая улыбка пленяла своей непосредственностью. Возможно, таких, как Лиза, больше не осталось на свете: она была последним экземпляром, редкой птичкой, залетевшей в пыльный книжный храм.
Сначала мне ни о чем не хотелось говорить с ней, но Лиза была настолько корректной в своих вопросах, что постепенно я позволил себе расслабиться. Столько, сколько за час, проведенный с ней, я не разговаривал за всю свою жизнь. Ее интересовало все, и мне приходилось хорошенько думать над информацией, которую стоило ей давать: внутри меня бушевал еще не понятый мною океан, требовавший выплеснуть на эту милую светлую головку все, что меня занимало и волновало; рассказать, поделиться, доверить самое сокровенное. Я показывал ей свои рисунки; она с восторгом рассматривала каждую картину. Я купался в ее внимании, а она внимала мне с восхищением — иной раз мне казалось, что она видит во мне проблески гениальности.
По вечерам, в своей комнате, я лежал на кровати и смотрел в покрытый трещинами потолок. На потолке мне виделось лицо Лизы. Я раздумывал о том, что расскажу ей завтра, как мы будем беседовать, как она будет звонко смеяться или прикрывать рот маленькой ручкой в изумленном вздохе. А еще я думал о том, почему же эта Лиза не такая, как все; почему она вызывает у меня такое странное чувство радости; и почему же я настолько ей доверяю — ведь я знаю ее всего лишь несколько месяцев?
Тимоти заметил произошедшие во мне перемены: я стал рассеян и потерял былую хватку. Мы все реже выходили на тропу войны, и всю работу делал Стэнтон. Я лишь отрешенно наблюдал за ним, когда он снимал очередную жертву метким выстрелом. Но Снайпер лишь улыбался себе под нос, глядя на меня искоса, и меня это бесило. Что он имел в виду?
Лиза поведала мне о себе. Сирота с детства, ее родители погибли в автокатастрофе, когда ей было всего три года. Здесь, в Нью-Йорке, она жила в семье дяди по отцу. Лиза тепло отзывалась о тете и дяде: по ее словам, они дали ей прекрасное воспитание, и она многим обязана им. Кроме чтения, Лиза увлекалась рукоделием и флористикой. Она поделилась со мной, что ее мечта — иметь маленький цветочный магазинчик. Как же это было далеко от меня! Если бы она знала, что мои руки запятнаны кровью десятков людей… если бы она знала…