Очнулся он от того, что какой-то рашид немилосердно тряс его за плечо. Второй араб будил Левина. Рашид поднял Виллерса на ноги и толкнул так, что тот буквально вылетел в дверь. Судя по солнцу, полдень уже наступил.
На площадке у дома стоял "БТР" песочного оттенка, который русские называли "крейсером пустыни". Вокруг - шестеро солдат в форме цвета хаки и с автоматами в руках. Еще двое устроились на "крейсере" перед крупнокалиберным пулеметом, огнем которого они могли бы без труда разметать дюжину глазевших на них рашидов вместе с их допотопными винтовками.
Рядом с Виллерсом Хамид поставил Левина.
- Ну вот, Виллерс-сахиб, как ни жаль, пора расстаться. Мне нравились наши беседы.
К ним в сопровождении прапорщика подошел русский офицер, в такой же форме, как подчиненные, но в фуражке и темных очках. Последние странным образом делали его похожим на офицера африканского корпуса Роммеля. Он постоял, посмотрел, потом снял очки. Его гладкое лицо с темно-синими глазами оказалось моложе, чем предполагал Виллерс.
- Профессор Левин, - обратился он с иронией. - Я с удовольствием поверил бы, что вы заблудились во время прогулки, однако боюсь, что известная вам инстанция придерживается иного мнения.
- Понятное дело, - ответил старик.
Офицер повернулся к Виллерсу и представился:
- Капитан Юрий Киров, двадцать первая десантная бригада, - произнес он на великолепном английском. - А вы - майор Энтони Виллерс, пехотная гвардия и, что значительно важнее, двадцать второй полк САС.
- Вы очень хорошо информированы, - заметил Виллерс. - Позвольте сделать вам комплимент и относительно знания моего родного языка.
- Спасибо, - ответил Киров. - Мы пользуемся теми методами технического обучения, которые были когда-то разработаны САС в Харфорде. Да и вы лично, как и Левин, представляете значительный интерес для КГБ.
- Убежден в этом, - любезно ответил Виллерс.
- Итак, - Киров повернулся к Салиму, - перейдем к делу. - Его арабский был не так хорош, как английский, но объясниться он мог вполне.
Он щелкнул пальцами, прапорщик выступил вперед и протянул арабу холщовый мешок. Салим открыл его и зачерпнул полную пригоршню монет, золотом сверкнувших на солнце. Он улыбнулся и передал мешок Хамиду, стоявшему за ним.
- Я бы попросил вас снять с обоих колодки, и мы отправимся, - сказал Киров.
- Да, но Киров-сахиб забыл кое-что. - Салим опять улыбнулся. - Кроме всего прочего, мне обещали пулемет с двадцатью тысячами патронов.
- Хм, да, но наше командование считает, что это было бы слишком большим искушением для рашидов, - заявил Киров.
Улыбка Салима мгновенно улетучилась с его лица.
- Но вы это твердо обещали.
Его люди тут же почувствовали недоброе и подняли винтовки. Киров снова щелкнул пальцами, и пулемет выплюнул очередь, раздробившую стену хижины чуть выше головы Салима. Когда эхо выстрелов стихло, Киров сказал:
- Со всей серьезностью советую вам взять золото.
К Салиму вернулась улыбка, он развел руками.
- Само собой разумеется. Дружба - это все. Не стоит рисковать ею из-за глупого недоразумения.
Он вынул ключ из кошеля на поясе и открыл висячий замок на колодке Левина. Затем подошел к Виллерсу.
- Иногда аллах все-таки смотрит на землю и наказывает живых, пробормотал он.
- Так написано в Коране? - спросил Виллерс, высвобождая давно затекшие руки.
Салим пожал плечами. Выражение его глаз было каким-то странным.
- Если и нет, то это подразумевается...
Двое солдат вскочили по приказу прапорщика, встали слева и справа от Левина и Виллерса, повели их к "крейсеру" и усадили рядом с собой. Мотор зарычал, Киров отдал честь Салиму.
- Приятно было иметь с вами дело! - крикнул он.
- Взаимно, Киров-сахиб!
"Крейсер пустыни" удалялся, окруженный облаком пыли. Когда он переваливал через гребень первого бархана, Виллерс оглянулся и увидел, что старый рашид все еще стоит на месте и глядит им вслед, а его люди отступили назад. Вокруг них словно сгущалась какая-то необычная тишина, полная непонятной угрозы. Однако в этот момент "крейсер" перевалил через гребень, и деревня Бир аль Гафани скрылась из виду.
В сравнении с предыдущим местом заключения бетонная камера в конце административного здания в Фасари являла собой явное улучшение "жилищных условий": оштукатуренные стены, сухой туалет, две узкие железные кровати с матрацами и одеялами. На пути сюда Виллерс насчитал шесть таких камер с тяжелыми дверьми и глазками, возле которых по трое охранников несли постоянную службу.
Теперь он стоял у зарешеченного окна и смотрел на летное поле. Оно оказалось отнюдь не столь большим; три ангара и единственная газовая взлетно-посадочная полоса. Перед ангарами крылом к крылу отдыхали пять МИГов. В сумерках они казались неподвижно замершими доисторическими чудовищами. Немного поодаль виднелись два вертолета МИ-8, транспортный самолет, военные грузовики и другие автомобили.
- Похоже, здесь никто не заботится о безопасности, - пробормотал Виллерс.
Левин кивнул.
- А в этом и нужды нет. Во-первых, здесь территория дружественного государства, во-вторых, кругом пустыня. Такую цель даже ваши сасовцы навряд ли бы взяли без больших проблем.
Загремел засов, и в камеру вошел молодой сержант в сопровождении араба с ведром и двумя эмалированными кружками.
- Кофе, - объявил сержант.
- А когда нас будут кормить? - спросил Виллерс.
- В девять.
Он кивнул арабу, чтобы тот уходил, последовал за ним и закрыл дверь. Кофе оказался на удивление хорошим и очень горячим.
- Так, значит, они используют арабский персонал? - удивился Виллерс.
- Только на кухне и других подсобных работах. Но я думаю, их набирают не среди бедуинов, а привозят из Хауфа.
- Что же теперь с нами будет?
- Ну, завтра четверг, прилетит самолет с продуктами и запчастями. На нем нас, наверное, отправят в Аден, - со знанием дела пояснил Левин.