Его губы разошлись. — Как ты это делаешь? Заставляешь меня гореть и хотеть смеяться одновременно.
— Видишь, я учу тебя чему-то новому. - Она с болью осознавала уязвимость, написанную в каждой её черточке. — Твоя очередь.
В его выражении лица нерешительность боролась с потребностью, и вблизи это было так упоительно, что у Джорджи подкосились колени. — Как только мы узнаем, каково это, хотя... - Его руки замерли в воздухе рядом с её бедрами, колеблясь, сжимаясь и разжимаясь, прежде чем, наконец, опуститься на них. — Мы не сможем забыть.
— Ты беспокоишься, что я никогда не забуду, как плох ты был. Я понимаю.
Его правая бровь взлетела высоко вверх. — Ты используешь обратную психологию, чтобы затащить меня в постель? Я впечатлен.
Джорджи пожала плечами. — Неплохо для девственницы.
— Вот оно. - Он наклонил голову вперед. — Господи. У меня было чувство, что ты девственница. Но я не был уверен.
— Рада, что смогла это прояснить. Мы не обязаны...
— Мы не обязаны.
— Круто. Но мы...?
— Только поверх одежды.
— А трусики считаются одеждой?
— Я не знаю. Да.
— Мило. - Прежде чем она успела растеряться, Джорджи опустила юбку на бедра и отбросила её в сторону, чувствуя, как розовеет её лицо, но упорно игнорируя это. — Я готова.
Мир перевернулся, когда Тревис подхватил её за талию и швырнул в центр кровати, словно она весила меньше перышка. Он медленно пополз вверх по её телу. — Нет. Это не так.
— Я лгу с поправкой, - вздохнула она.
— Перестань быть милой. - Не разрывая зрительного контакта, он расстегнул пуговицы на её блузке. Всё это за несколько секунд быстрыми движениями запястья. — Твой лифчик тоже считается одеждой.
Она отрывисто кивнула. — Ты устанавливаешь правила.
— Именно так. - Он подался вперед и с рычанием прижался к её губам. — Я больше ни для кого не буду развлечением. Хочешь поиграть? Я решаю, как.
Эти слова прорезали волны вожделения, нахлынувшие на Джорджи. Это утверждение так противоречило воспоминаниям о Тревисе. Высокомерном бейсболисте, который вышагивал к бэттерской стойке, кланяясь толпе. Принимая просьбы, на какую часть поля он должен стремиться. Она хотела исследовать изменения, которые он показывал ей сейчас, и не один раз.
Его рот доминировал над её ртом, ведя танец, не давая покоя. Как будто он хотел отпугнуть её. Однако его тело говорило, что он нуждается в ней. Для Джорджи, неопытной или нет, Тревис обладал всеми классическими признаками возбужденного мужчины. А Джорджи была уже экспертом, потому что сегодня в перерыве между примерками в бутике она пролистала номер Cosmo. Расширенные зрачки. Резкое дыхание. И самое главное - растущая выпуклость за ширинкой. Боже мой. Тревис лежит на мне с твердым членом. Это происходит.
— Черт возьми, Джорджи. Не отключайся от меня.
— Я и не отключаюсь. Я включаюсь. Я тут.
Его лоб опустился в ложбинку её шеи. Ощущения были настолько приятными, что её бедра, казалось, автоматически приподнимались, чтобы обхватить его бедра. Тревису это нравилось. Он издал стон с закрытым ртом и переместился между её ног. — У меня нет никакого гребаного права находиться между этими ногами.
— Имеешь. Я дала тебе это право. - Последнее слово закончилось вздохом, когда зубы Тревиса впились в её плечо, а его талия в тот же момент переместилась в колыбель её бедер. — О, вау.
— Постарайся звучать не так невинно, пока я тебя раздеваю, - прошелестел он возле её уха, зацепив зубами мочку. — Как насчет этого?
— Да, Тревис.
Это имя, которое она произносила тысячи раз в своей жизни, звучало совершенно по-другому в грубом голосе, когда внутренняя часть её коленей упирались в его грудную клетку. С ног до головы она дрожала, возбужденная его искусной грубостью, её живот впадал от долгой дрожи, пальцы ног подгибались, соски затвердели. Боже, помоги ей, в самонаправленном гневе Тревиса было что-то возбуждающее. У этого мужчины была стальная воля и собранность спортсмена мирового класса, но, очевидно, он проиграл битву с самим собой из-за неё. Из-за неё. Она не могла отключить возбуждение, как бы ни старалась.
— Да, Тревис, - повторил он, медленно двигая бедрами. Заставляя её извиваться. — Почему ты не была согласна все те разы, когда я говорил тебе идти домой?
— Я избирательно соглашаюсь.
За этот остроумный комментарий она получила грубый удар по бёдрам. — Посмотри, к чему это привело. Тебе пришлось постоянно напоминать мне, как хорошо ты выросла. Теперь мы на полпути к траху.