Джорджи увидела скрытое беспокойство во взгляде Тревиса и кивнула, уткнувшись щекой в волосы на его бедрах. Поощряя его снова войти в её рот - и, Господи, он это сделал. С гортанным звуком он сжал в кулаке волосы на её затылке и начал мягкие толчки, никогда не переступая черту, которую они наметили, но грязно пользуясь всем, что к этому привело. Он бил бедрами, наполняя её рот, и каждый дюйм Джорджи - внутри и снаружи - реагировал на это совершенство. С откинутой назад головой, коленями в грязи, с мужчиной, использующим её рот, она никогда не чувствовала себя более женщиной. Чем сильнее он сжимал кулак в её волосах, тем больше она принимала его, позволяя ему проникать в её горло. Она слушала, как он лает грязные слова, их сила эхом отдавалась в землянке. "Нужда" было жалким словом для того состояния, в которое она вошла и погрузилась, её бедра дрожали, живот был впалым.
— Вставай, - крикнул Тревис, рывком поднимая Джорджи на ноги. Он сорвал футболку с её головы, отчаянными руками задрал спортивный лифчик до шеи. Их задыхающиеся рты встретились и слились, когда он упал на скамейку, вытащил из оттопыренного кармана презерватив и скатал его по своему возбуждению. Он схватил Джорджи за попу и притянул её к себе на колени, подавшись вперед, чтобы взять в рот один из её сосков. — Трахни меня. Оседлай меня. - Его правая рука опустилась и отвесила ей злой шлепок. — Сделай это сейчас же.
Его рука двинулась между ними, и Джорджи всхлипнула, когда толстая головка эрекции Тревиса нашла её вход и вошла внутрь. Она была немного опухшей от вчерашнего первого раза, от его интенсивности, но она двигала бедрами и принимала Тревиса на всю длину, опускаясь всё ниже и ниже, пока её зад не ударился о его бедра. — О Боже. Такой большой.
— Это верно. У меня большой... - Глаза остекленели, он лизнул её рот. — А ты стала узкой. Вот почему ты собираешься провести много времени с трусиками, свисающими с одной лодыжки.
По необходимости Джорджи переместилась, чтобы найти удобное положение, задыхаясь от трения на её клиторе. Она снова потерлась о его твердую плоть, приоткрыв рот и застонав на плече Тревиса. Двигаясь естественно вверх-вниз по пульсирующей эрекции Тревиса, и его наслаждение было налицо: голова откинута назад, глаза невидящие. Но что-то не позволяло Джорджи погрузиться в этот момент. Как и тогда, в спальне Тревиса, она жаждала острых ощущений.
— Я не знаю, смогу ли я... - Она прервалась на хныканье, когда Тревис начал разминать её попу, подталкивая её к скользкому, эротическому ритму, она скакала вверх и вниз по его длине. Боже, как же это было приятно: прикосновения промокшей плоти, их неглубокое дыхание, смешивающееся с дождем, волосы на его груди, царапающие её соски. Но её сознание не отключалось, как это происходило, когда Тревис был сверху. Она хотела, чтобы он держал бразды правления. — Я не думаю, что смогу... так.
— Черта с два ты не сможешь. - Тревис сел прямо, притянув её бедра ближе. Он взял её лицо в свои руки, тяжело дыша ей в рот. — Ты можешь быть сверху, но я всё ещё главный, не так ли? - Он долго и крепко целовал её, пока эти слова впитывались в неё. — Если бы я хотел перевернуть тебя на спину на этой скамейке и разорвать тебя, я бы не спрашивал разрешения.
Пока он говорил, бедра Джорджи начали двигаться сами собой. Из чистой необходимости. Её бедра сгибались, поднимая её, тело перекатывалось, уши умирали от желания услышать больше. Потому что он был прав. Она не управляла шоу. Сверху или нет, её удовольствие должен был дарить Тревис.
— Эй. - Он взял её подбородок в крепкую руку, наклонил бедра со стоном - в его челюсти и изгибе губ читался злой умысел. — Мой член так сильно болит. Пусть это прекратится.
После этого не было никаких колебаний. Только глубокое, дикое вожделение. Это была роль, которую она так отчаянно хотела сыграть. Воплощение облегчения. Единственная, кто мог заставить его извергнуться. Джорджи закрыла глаза, указательным и средним пальцами поглаживая соски, одновременно поднимаясь и опускаясь на толщину Тревиса. Его придушенные звуки, его голодные мозолистые руки на её бедрах и попе - всё это поднимало её желание до самых высоких децибел. Он увеличивался в ней с каждым движением их соединенных тел, его стоны перешли в прерывистое ворчание - и она уже знала, что он дошел до придела.
И именно это сломило её, наряду с умопомрачительным трением, давлением в сосках и клиторе - Тревис сдался перед неизбежным. Не выдержав наслаждения. Его руки широко раскинулись, чтобы схватиться за скамью, а зубы сильно сжали полную нижнюю губу. — Не могу сдержаться. Не могу сдержаться. Блядь, ты так хорошо работаешь с моим членом, малышка. Балуешь меня.