— Понятия не имею. А стоит? — Одной рукой он крепко сжимает мою ладошку, а другой тянется к лицу, потирая глаза. — Боже. Знаю, что должен это сделать, иначе сойду с ума.
Его ладонь на ощупь сухая и теплая. И по тому, как до боли он стискивает мою кисть, я понимаю, как много потрясений обрушилось на него сегодня. Он узнал, что его матери больше нет и то, что у него есть сестра. А теперь еще и это, вероятно, самое худшее.
Возможно, он чувствует себя преданным. Его отец оказался не тем, за кого себя выдавал. Как долго Майк мог избивать свою жену? Все эти годы он утверждал, что Розалин бросила его, потому что разлюбила и нашла себе другого. Похоже, это была не вся правда. Возможно, она уехала, чтобы скрыться от домашнего насилия.
Что это значит для нас? Майк играет огромную роль в нашей жизни и в жизни наших детей. Мы доверяем ему, как никому другому.
Пейдж, человек невиновен, пока не доказана его вина. Полузабытые детские воспоминания Логана не могут быть убедительным доказательством. И если их поставить на одну чашу весов с многолетним послужным списком Майка и тем, каким нежным, любящим и добрым он был с нашими детьми…
Пожалуй, я оставлю свое мнение при себе. До тех пор, пока Логан не поговорит с ним начистоту и не выяснит всю правду.
С тоской я смотрю, как мои дети резвятся на игровой площадке. Они кричат и хихикают, дразнят и бегают наперегонки. И каким-то чудом они еще не поубивали друг друга.
— Как мало им нужно для счастья, — замечаю я.
Логан хмыкает в знак согласия. — Они счастливы потому, что мы оба с ними.
Я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Ты прав.
Он серьезно смотрит на меня.
— Что будет с нами дальше, Пейдж? Как теперь мы будем жить?
— Не знаю. Я тут подумала… Ты упомянул, что продолжаешь ходить на встречи с тем психотерапевтом? — дождавшись его кивка, я выдавливаю из себя дрожащим от сомнения голосом: — Может, мы могли бы пойти к ней вместе?
Несколько минут он с нескрываемым удивлением рассматривает меня, а потом вздыхает довольно:
— Хорошо. Я позвоню завтра и договорюсь о встрече.
Я уже готова пожалеть о своем поступке, но быстро киваю и отворачиваюсь, чтобы он этого не увидел.
Буду ли я сожалеть об этом?
И если да, то насколько сильно?
Глава 28
Логан
Когда я въезжаю на стоянку перед офисным зданием Шэрон Лоренц, то издалека замечаю припаркованный внедорожник Пейдж. Сама Пейдж сидит на водительском месте, уткнувшись в телефон. Она замечает меня, только когда я вылезаю из своей «Ауди», тут же заглушает двигатель и спешит мне навстречу. И там, в небольшом пространстве между автомобилями, я на мгновение теряю дар речи от одного ее вида. На ней белая юбка-карандаш до середины колена и серебристо-голубая блузка без рукавов. Наряд ей очень идет, подчеркивая все достоинства и изящные изгибы тела.
Прекрасная, сексуальная, великолепная женщина. Моя жена. Все еще моя.
— Ну как, ты готова? — с улыбкой спрашиваю я.
Она тяжело вздыхает.
— Конечно. Это как поход к стоматологу. Надо вырвать больной зуб, чтобы он не портил жизнь своим существованием.
Я издаю удивленное фырканье.
— Хорошая аналогия.
— Сама придумала.
Придвигаюсь ближе и провожу большим пальцем по ее щеке.
— Я люблю тебя.
И вижу, как судорожно она сглатывает, прежде чем тихим задыхающимся шепотом произнести.
— Я тоже тебя люблю.
Наклоняюсь к ее лбу и трусь об нее носом.
— Прекрасная была ночь.
— Я тоже так думаю, — соглашается она с улыбкой, которой искусно пытается скрыть самодовольство. Мне интересно, что из того, чем мы занимались в вечер среды, принесло ей больше удовольствия: ужин в кругу семьи, веселые развлечения с детьми после еды или последовавшие за этим игры для взрослых?
Что касается меня, то, как бы я ни обожал наших детей, это определенно последнее. Я так и не мог вспомнить, когда мы предавались любовным утехам на нашей кровати в главной спальне? Когда в последний раз я проводил там всю ночь и просыпался рядом с Пейдж? То, что раньше казалось таким обыденным и само собой разумеющимся, теперь вызывало шквал эмоций и я чувствовал себя странно. Однако неловкости не было. Та легкость, с которой нам удалось восстановить супружеские отношения, в очередной раз доказывает правоту моих суждений. Мы — две половинки одного целого.
Я прижимаюсь долгим, настойчивым поцелуем к ее губам, и она впускает меня, и это так горячо и так сладко, что у меня перехватывает дыхание.