Сердце начинает бешено колотиться, пока мы стоим, вперившись друг в друга, и чего-то ждем, просто ждем… Но что же дальше? Она не дергает руками, не предпринимает никаких действий, чтобы вырваться из моей хватки, и когда фейерверк начинается снова, раскат за раскатом, отражаясь в холодном ночном воздухе, я задерживаю дыхание, ожидая требования отпустить.
Если она так поступит, я отпущу. В этом нет никаких сомнений, никаких неясностей. Да, я давил снова и снова, но только потому, что сигналы тела, которые исходили от нее с того момента, как мы впервые встретились глазами, противоречат словам. Даже сейчас она смотрит на меня отнюдь не равнодушно. С самого первого дня ее рот извергал враждебность, а глаза умоляли меня прикоснуться.
Но все это не имеет значения, если она сейчас скажет «нет». Просто я не из таких. Но она молчит, не сопротивляется, не спорит. Просто смотрит на меня блестящими глазами, раскрасневшись и приоткрыв губы.
— О, черт, — медленно шепчу я, когда осознание скручивается в животе. —Тебе это нравится, не так ли?
Она сжимает губы, ноздри раздуваются.
— Это, — я дергаю ее за запястья — тебя заводит?
Она резко выдыхает, но все так же молчит. Ее неподвижное тело прижимается к моему. Черт возьми! Пейдж, Пейдж… Я опять ее недооценил. Горячий укол возбуждения пронзил пах — вся кровь отхлынула от мозга прямо к члену, делая его твердым, до такой степени, что кружится голова.
— Неудивительно, что парни боятся тебя, — выдавливаю я, хриплым от возбуждения голосом.
— ЕБАТЬ ТЕБЯ! — рявкает она в ярости под очередной залп фейерверка.
Я ухмыляюсь.
— Так и случится. Рано или поздно. И это будет охрененно потрясающе.
Затем я дергаю ее руки вниз, за спину, наслаждаясь резким вздохом, прижимаю к себе, наклоняюсь и захватываю ее губы в поцелуе.
Наконец-то… наконец, я целую Пейдж Уотерс, и первое же прикосновение к ее мягким губам заставляет вздрогнуть. Из ее груди вырывается полу стон — полу вздох, и этот тихий звук, подливает масла в огонь. Как горючая смесь, начинающая реакцию при взаимодействии. Я готов взорваться.
Она такая чертовски сладкая на вкус, и когда расслабляется, прильнув ко мне и откидывает голову назад, издавая хриплый стон, я почти теряю рассудок. Я становлюсь жадным и требовательным. Своим языком я ласкаю ее рот, зубами покусываю нижнюю губу. И она не просто целует меня в ответ. Она изо всех сил прижимается ко мне, и я чувствую, как грудью, через одежду, мягко прижимается к моей груди, а ее бедра прижимаются к моим. Придвинувшись ближе, она поднимает колено, толкая мою эрекцию и делает это чуть сильнее, чем нужно. Кряхтя от удовольствия и боли, я отрываюсь и подтягиваю ее руки к груди, создавая пространство между нами. Какого черта? Что она делает? Чего она хочет?
Тяжело дыша, мы смотрим друг другу в глаза, и ее горящий взгляд обжигает меня, в то время как фейерверки взрываются вокруг нас без остановки.
Черт возьми. Ни за что и никогда не мог и подумать, что она решится на такое. Я и мысли не допускал, что она может применить силу и потерять контроль от чего-то еще, кроме бешенства. Я что, неправильно ее понял? Вроде нет. Я удерживаю ее… и ей это чертовски нравится.
— Беру свои слова обратно — наконец выдает она. — Ты действительно пугаешь меня.
— Почему? — Я отдергиваю руки, словно меня бьет током. Неужели я все-таки неправильно ее понял? Черт, это все равно что получить удар под дых. И самое ужасное, что я готов исполнить любое ее желание. Она поставила меня на колени. Я могу быть с ней нежным или грубым и готов на все, что она только захочет.
Она вдыхает полной грудью, будто набираясь храбрости.
— Ты не входишь в мои планы.
— У тебя есть план? — Я щурюсь на нее, застигнутый врасплох. — И он где-то записан?
Она отступает назад, потирая запястья.
Дерьмо!
— И какая его часть относится ко мне? — с опаской спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Никаких серьезных отношений, пока мне не исполнится двадцать семь.
Она что — серьезно?
Ну, конечно же, серьезно. И я с отвращением возвращаюсь с небес на землю.
— Выйти замуж в двадцать девять, чтобы к тридцати пяти завести двоих детей, рожденных с идеальным промежутком времени? — спрашиваю я с кислой миной.
Она, крепко зажмурившись, качает головой. Фейерверк закончился, и тишина, словно вакуум, окутывает нас.