— Неуловимая миссис МакКинли, — говорит он, подходя ко мне, и я мысленно отмечаю, что по крайней мере, в нем есть одна отличительная черта. Его гнусавый и хриплый голос. Еще чуть-чуть и он звучал бы, как Лягушонок Кермит (прим.пер.: персонаж «Маппет-шоу»).
Затем я мысленно повторяю его последнюю фразу. Тьфу! Миссис МакКинли.
Гарнетт протягивает мне руку и расплывается в улыбке.
— Могу я называть вас Пейдж?
— Пожалуйста, — решительно заявляю я, ответив на рукопожатие.
— А вы можете называть меня Стью. Самое время нам познакомиться, не так ли? — говорит он таким вежливым, так безупречным, таким совершенно… неискренним тоном.
— Вы, наверное, предпочли бы никогда этого не делать? — язвительно замечаю я, не подумав. Не то чтобы я сожалела об этом. Из-за того, как дерьмово он ведет себя с Кэролайн, я не собираюсь изображать образец воспитанности. Да, она большая девочка и вполне может о себе позаботиться, но во мне всегда просыпается материнский инстинкт, когда дело касается клиентов. Они платят мне за защиту своих интересов, и я не могу легкомысленно относиться к такой ответственности.
Даже когда мне кажется, что они что-то от меня скрывают.
— Что? — Стью на мгновение хмурится, а затем поджимает губы. — Ох… Да, наверное.
Он бросает на Кэролайн грустный щенячий взгляд. Если бы он на поверку не оказался таким ослом — манипулятором, мне бы неловко было напоминать ему, что мы здесь потому, что жена, с которой он прожил двадцать лет, желает с ним развестись.
Я все еще пристально всматриваюсь в него, пытаясь понять, что такая женщина, как Кэролайн, могла найти в таком мужчине, когда он отступает назад и жестом указывает на столик во внутреннем дворике. — Мы должны начать, если хотим закончить к обеду. Сегодня днем у нас с Кэролайн запланирована игра в гольф.
Что они делают сейчас? Мы усаживаемся. Кэролайн и я с одной стороны стола, Логан и Стью с другой. Я вопросительно поднимаю брови, обращаясь к своей клиентке. В ответ она едва пожимает плечами, и на ее лице появляется покорное выражение.
Блин.
Сначала я достаю из портфеля телефон, чтобы проверить электронную почту. Затаив дыхание, я надеюсь на что-нибудь — что угодно — от Луны Герст, следователя, к которому Бет направила меня на прошлой неделе. Мне действительно нужны какие-нибудь рычаги давления прямо сейчас. Что-то, что поможет мне стереть самодовольное выражение с лица Стюарта Гарнетта. Навсегда. Но мой почтовый ящик пуст, поэтому вместо этого я достаю документы по делу и начинаю с того, что у меня есть.
— Итак, — говорю я, быстро листая бумаги. — Наша цель сегодня — начать процесс переговоров по урегулированию. Заявление о разводе было подано в прошлый понедельник. Стью, Вы уже получили бумаги?
Ноздри Гарнетта раздуваются, но прежде, чем он успевает ответить, вмешивается Логан.
— Пожалуйста, задавайте вопросы мне, а не моему клиенту.
Как будто мне на голову вылили ведро ледяной воды. Ловлю бесстрастный взгляд Логана и на мгновение теряюсь. Я привыкла к его взглядам, полным эмоций — любовью, вожделением, отвращением, гневом — и как на них реагировать я знаю.
Но здесь…
Я в растерянности.
— Извините, — автоматически произношу я. По моему голосу любому бы стало понятно, что это неискренне. Мой муж, единственный человек, который знает меня, как свои пять пальцев, почувствовал еще до того, как я это произнесла.
Во рту вдруг пересохло, я откупориваю бутылку и делаю большой глоток. Затем глубоко вдыхаю, пытаясь взять себя в руки. Пока Кэролайн что-то проверяет по телефону, Логан роется в бумагах, а Стью просто сидит с угрюмым выражением лица.
Это дело официально превратилось в кошмар.
— Итак, — начинаю я, прочищая горло. — Поскольку Кэролайн и Стью не заключили брачный контракт, то в силу вступает закон об общей собственности.
— Половину всего, да? — Гарнетт усмехается, не сводя глаз с жены. — Вот к чему ты стремишься?
— Вообще-то, — говорю я, — Кэролайн хочет уладить все безболезненно и как можно быстрее.
Скрестив руки на груди, Стью фыркает так громко, пытаясь прервать меня.
— … и поэтому готова пойти на уступки и проявить великодушие, — заканчиваю я, не меняя ни громкости, ни тона своего голоса. Потому что криком хамов не заткнешь. Их можно заткнуть только настойчивостью.