— Мне и в голову не приходило, что ты можешь так подумать! — она смотрит на меня дикими глазами. — Я поражена, что ты вообще подумал об измене.
Да. Я тоже ошеломлен, словно внезапно получил удар. Удар в спину, если говорить точнее.
— Интересно, чем же я заслужила все это? — ее тон жесток и требователен. — По-твоему я такая стерва?
Знаешь, Майк, просто я не получаю от тебя того, что мне нужно. Тебя никогда не бывает дома. И у нас всегда не хватает денег на то, что я хочу.
— Ты сама говорила, — монотонно отвечаю я. — Такое случается.
— Только не со мной.
Я оставляю ее слова без комментариев, и пока мы молча сидим, уставившись друг на друга, мой разум бешено мечется от одного вопроса к другому. С кем она трахается? Когда? Где? Почему?
Твоя мамаша уже вернулась, МакКинли? Ну, конечно, нет. Мой отец говорит, что все бабы — шлюхи.
— Значит так. Я скажу один раз, и повторять больше не буду. — Пейдж, не отводя взгляд, смотрит мне прямо в глаза, — Кроме тебя у меня никого нет. Это твой ребенок.
Я предпочитаю хранить молчание. Что я могу сказать, если ей не верю.
Резкими движениями она запихивает обертку в пакет для сэндвичей.
— Если тебе действительно нужны доказательства, сходи на прием к врачу и сделай еще один тест. — Рывком открыв сумочку, она достает солнцезащитные очки и надевает их, прежде чем встать.
А я просто смотрю на нее, пытаясь перевести дух. У меня такое чувство, будто я умер и снова воскрес, но уже в виде чудовища. Яростного монстра. Кровь в моих венах вскипает от ревности, гнева и мучительного чувства предательства.
— Но позволь мне еще кое-что тебе сказать, — холодно говорит она, повесив сумку на плечо. — Когда ты получишь результаты и поймешь, что все-таки являешься частью «меньше одного процента», одними извинениями уже не отделаешься. Потому что теперь я знаю, что ты на самом деле думаешь обо мне.
С этими словами она поворачивается и, уходя, выбрасывает мусор в урну чуть дальше по тропинке.
Чертова сука! Неверная, лживая шлюха!
На самом деле она могла изменить мне с кем угодно. Например, с таким же адвокатом. У нее масса возможностей познакомиться с одним из них. Или это отец одноклассницы наших дочерей? Может, какой-нибудь отец-одиночка, у которого всегда есть время, чтобы прийти на школьные мероприятия, где я не бываю. Черт возьми, это может быть даже учитель в начальной школе, хотя среди них не так уж много мужчин. Она также могла встретить кого-нибудь на одном из многочисленных внеклассных мероприятий, на которые она водит детей.
В одном я уверен, она бы не стала опускаться до непрофессионализма и трахаться с клиентом.
А может, один из однокашников нашел ее на Facebook, и они, недолго думая, перепихнулись?
И где? Куда уж проще — гостиничные номера. Те дешевые, что сдаются по часам. Или у ее парня водятся деньжата? Да, это звучит правдоподобнее. Пейдж не будет ошиваться по мотелям. У нее есть стандарты.
А если в машине? В ее машине? В той, в которой она возит наших детей?
А может она делает это дома? В нашей постели…
Блядь, да что же это такое! Мне не хватает воздуха. Я начинаю задыхаться.
И все же, я не могу понять почему? Почему? Я думал, мы счастливы. Секс для нас не проблема. Это никогда не было проблемой. У нас две счастливые, умные и веселые маленькие дочери, которых мы обожаем и ради которых готовы на все. Мы научились сосуществовать и находить компромиссы.
Я люблю ее, черт возьми. Я люблю ее так сильно, что мне никак не удается не то, что выразить это словами или показать на деле, а просто уложить подобные мысли в голове. Кажется, нельзя поверить в то, что можно любить кого-то так сильно. Она, словно Земля, а я — луна, ее вечный спутник. В ней — все, что я когда-либо хотел в этой жизни.
И я был уверен, что она тоже любит меня. Все это время я думал, что наши чувства взаимны.
Я долго сижу на скамейке в парке, погруженный в пустоту. Пустая оболочка в полной пустоте…
Что, черт возьми, мне теперь делать?
Глава 19
Пейдж
Наши дни
Вздрогнув, я просыпаюсь от пронзительного звука и стону, когда понимаю, что это мой будильник. Перекатившись на спину, нащупываю телефон на тумбочке и нажимаю кнопку сбоку, чтобы выключить звук.
Затем возвращаю голову на подушку и закрываю глаза. Господи! Я чувствую, что готова умереть. Голова раскалывается и во рту пересохло так, что язык приклеился к небу. И в дополнение, напоминанием о вчерашнем походе — боль во всем теле. Поэтому лучше полежу-ка я, тупо уставившись в обшитый деревянными панелями потолок, чтобы подольше не знать, насколько больно будет двигаться.