Ту ночь Маргалит решила провести на крыше, так как внутри дома находиться было невыносимо. Ночь была очень тёмная, ночное светило так и не появилось на небе. Маргалит сверху слышала, как Сапир и Навал укладываются во дворе, негромко переговариваясь. Звенели цикады, которым жара и духота были нипочём, лениво взбрёхивал соседский пёс, иногда повизгивали летучие мыши, охотясь почти в полной темноте… И девушка постепенно заснула.
В эту ночь ей снился кошмар: будто оказалась она на краю пропасти, той, что южнее их оливковой рощи. Ну, то есть оливковой рощи на земельном наделе Ицхака. И вроде хочет она уйти оттуда, да боится какого-то страшного зверя, который притаился сзади в зарослях. И вдруг, как это бывает в сновидениях, она уже лежит, придавленная лапами этого чудовища, которое своими когтями раздирает её одежду, царапает нежное тело и – о ужас! – своей зловонной пастью тычет ей в лицо! Маргалит хочет кричать, звать на помощь, но это чудище затыкает ей рот подолом её же платья и мохнатой лапой начинает орудовать между её ног, раздвигая их шире и шире. О, Бог мой! Острая боль внизу живота наконец-то вывела девушку из сонного забытья. Но кошмар, оказывается, только теперь и начался!
Она вдруг поняла, что и впрямь лежит, распластанная под чьим-то горячим и потным телом. И её рот, действительно, зажимают рукой, обмотанной какой-то тряпкой. А её промежность распирает нечто, горячее и мокрое, ритмично производящее пихательные движения, вроде тех, что производят маслобойкой, взбивая масло. Маргалит стонет – не столько от боли, сколько от того, что её почти нечем дышать. Её насильник, увлекшись процессом, зажал девушке не только рот, но и нос.
Наконец, собрав все свои силы, Маргалит начинает извиваться под этим чудовищем, стараясь сбросить его с себя. Но – увы – эффект от её борьбы, кажется, напротив ещё более распаляет негодяя. Он просто неистовствует на бедной Маргалит, хватает её за груди и начинает терзать их, словно спутав с выменем козы!
И вдруг внезапно всё заканчивается. Дёрнувшись в последний раз, тело незнакомца обмякает и медленно переваливается на подстилку рядом с девушкой. Это Навал! Он тяжело дышит, как после быстрого бега. И вокруг стоит непонятный тошнотворный запах то ли прогорклого масла, то ли застарелой ослиной мочи. Бред, бред какой-то! Не могло такого с ней, Маргаритой, случиться! Чтобы этот сопляк - вот так легко и просто стал её насильником? Осмелился посягнуть на честь взрослой сильной женщины? И она не открутила ему уши и его причиндалы в придачу за такую наглость и дерзость!
Она вскочила, подняв целый фонтан брызг. Торопливо завернулась в какую-то похожую на простынку тряпку, лежащую рядом с корытом, которую тоже принесла ей служанка, подхватила светильник и на цыпочках направилась по всё ещё тёплой дорожке, выложенной шершавой плиткой к двери во внутренние покои дома.
- Гверти, буой хинэй! Арухат эрев! - опять до слуха Маргариты донесся визгливый женский голос. Опять эта белиберда началась!
Но теперь она знала, что делать – и со всей силой топнула босой ногой по каменному полу, стараясь, как в прошлый раз, причинить боль своей пятке. И вновь сработало!
Так что, когда служанка начала недовольным голосом вещать про какие-то «даг», «мэлафэфоним» и «лэхэм», Маргарита с лёгкостью поняла, что речь идёт о той самой рыбе, которую они сегодня купили на рыбном базарчике, огурцах и хлебе. Она снова была юной Маргалит.
Поэтому быстро нашла свою комнату и чистую одежду - простую длинную рубаху без рукавов, но богато расшитую узором на груди. И, конечно же, её ничуть не удивила такая своеобразная подача ужина – на полу, сидя на небольших плоских подушечках вокруг совсем невысокого стола, отламывая кусок от лепёшки и зачерпывая им из глиняной миски какой-то ароматный соус, прямо руками отправляя в рот тушёную рыбу. М-м-м… Оказывается, она очень проголодалась!
Но тут в комнату вошёл Навал. По-видимому, он тоже только помылся и, похоже, в том же корыте – его волосы были влажными, а на груди белел прилипший лепесток этих мыльных цветов.