— Всякие еще встретишь… — буркнул Михаил.
— Очень приятно познакомиться. Садитесь, прошу вас. Я внимательно вас слушаю.
— Расскажи о своих соображениях, Андриан. Чародей сам определит, что ему делать.
Все происходило молниеносно. Андриану показалось — когда Чародей просил представить или вспомнить приятное-страшное-неприятное-обыденное, он даже не успевал толком сосредоточиться, как звучало: «Благодарю…»
Андриан начал излагать суть своей идеи, говорил очень сбивчиво, путано о некоторых генетических изменениях, которые смогут преобразить к лучшему человеческую природу, психологию, характер. Говорил о порядочности, о равнодушии, о будущем государстве личностей, лишенных власто- и славолюбия. Чародей ни разу его не перебил, слушал внимательно, пока Андриан не сказал взволнованно:
— Все… Вот вроде и все…
Чародей ответил сразу:
— Я тебя понял, Андриан. Понял теперь, что нужно от меня, я знаю, чем могу помочь. … Подождите с Михаилом немного…
Яркое освещение в зале заметно снизилось. И одновременно на большом телеэкране возникло лицо — худое, скуластое. Сначала оно было обозначено, как-то схематично, графически, но постепенно пополнялось все новыми и новыми чертами, оживало. Высокий лоб, на нем глубокие, ровные, в линейку морщины. Большой прямой нос. Взгляд сосредоточенный, гневно-иронический и в то же время откровенно равнодушный. На тонких губах сдерживаемая улыбка. Стрижка короткая, как у мальчика, однако человеку уже лет сорок.
Мужчина на экране сощурился, нервно облизнул губы и кашлянул. Лицо его начало удаляться. Но туловища еще не было. Только лицо. Потом постепенно, как-то неуверенно под ним появилась фигура в белом халате.
Сухощавый, невысокого роста человек вышагивал по пустой комнате.
Андриан и Михаил пока ничего не понимали.
— Консультирует профессор медицины, — сухо прокомментировал Чародей.
На экране — уже несколько человек в белых халатах, все на одно лицо, одинаковой комплекции, словно манекены. И среди них одна женщина. Она единственная не была похожа на манекен. Неопределенного возраста, с энергичными движениями, лицо грустно-улыбчивое, как у сказочного гномика. Затем появилась меблировка кабинета, тускло освещенного маленькой лампочкой под потолком и большим светлым пятном негатоскопа.
«Начнем, Александр Сергеевич?» — тихо спросила женщина.
«Давно пора», — раздраженно пробурчал профессор, поднимая мрачный взгляд, и во взгляде этом Андриан вновь отметил равнодушие, глубокое безразличие ко всему. И вдруг ему показалось, что этот профессор медицины чем-то похож на него самого.
— Мне кажется, Андриан, — тихо сказал Чародей, — что мне удастся смоделировать ситуацию, которая многое должна объяснить тебе. По крайней мере, натолкнуть на определенное решение… Смотри.
Женщина на экране зарделась, порывисто поднялась, подошла к негатоскопу и начала фиксировать на матовом стекле рентгеновские снимки:
«Первая больная, которую я хочу вам показать, Александр Сергеевич, это Надя Стригаль, шестнадцати лет, тетрада Фалло, паллиативная операция проведена в нашей клинике семь лет назад, вот ее снимки… Больная дала согласие на радикальную коррекцию…»
«Пусть больная войдет», — произнес профессор и с утомленным видом опустился в кресло.
Кто-то открыл дверь в коридор и громко позвал:
«Надя Стригаль! Заходи!»
В комнату вошла девушка в сером с голубыми цветами больничном халатике — худая, с огромными глазами, пальцы нервно сжимали на груди отвороты халата. Губы темные, почти фиолетовые. Ее фигурка потрясла Андриана. От волнения он напрягся, замер. Надя Стригаль мучительно ему напоминала кого-то…
«Здравствуйте…» — робко произнесла девушка и остановилась, с благоговением глядя на профессора.
Тот наконец поднял глаза и жестом велел подойти к нему. Надя, смущенно улыбаясь, сделала несколько шагов вперед.
«Сними халат. Я послушаю тебя».
Она покорно и как-то неуверенно потянула свободный кончик пояса, завязанного бантиком, полы халата разошлись, девушка смешно тряхнула плечами, халатик упал на пол позади нее.
И вдруг Андриан вздрогнул, ну конечно же, Надя Стригаль похожа на его дочь! Выражение лица, походка, голос — все как у Татьянки. И невероятнее всего то, что у Татьяны тоже больное сердце. Она не первый год стоит на диспансерном учете. Ревматизм.
Андриану стало страшно, даже жутко.
«Ты работаешь?» — спрашивал тем временем профессор.
«Да».
«Повернись спиной… Дыши… Не дыши… Где работаешь?»