Джасинда до сих пор помнила, как в один прекрасный день услышала ее голос, убеждавший немедленно проверить Стефанию. Малышка каким-то образом умудрилась вылезти из манежа, в который ее ненадолго поместили, чтобы дать указания прислуге. Когда Джасинда вбежала в комнату, то обнаружила, что дочка снимает защитный кожух с установленного здесь источника энергии. Если бы она успела это сделать, то, вероятней всего, погибла бы. С того дня Джасинда больше ни минуты не сомневалась, что предки присматривают за ними.
Но вот такого тесного контакта у нее еще никогда не было.
Почувствовать реальные прикосновения Стефана. Явственно услышать до боли родной и любимый голос.
Что же на самом деле он пытался ей сказать?
* * *
Джотэм до последнего оттягивал свою встречу с советником Паяри. Этот человек буквально сводил его с ума. За все время пребывания на должности члена Ассамблеи Эллиот не высказал ни одной оригинальной мысли, а во всех спорных вопросах всегда придерживался нейтралитета. Но что самое удивительное, он каким-то чудодейственным образом каждый раз к окончанию своего срока оказывался в числе самых популярных лиц, и его кандидатуру вновь избирали.
— Я понимаю ваше беспокойство, советник Паяри, но без неопровержимых доказательств и конкретных фактов, я отказываюсь принимать какое-либо решение и выносить на всеобщее обсуждение то, что может оказаться досадной ошибкой.
— Досадной ошибкой?! Ваше Величество, это просто невозможно! Разве вы не слышали, что говорят в Доме Развития?
— Это всего лишь слухи, Эллиот. Я не собираюсь на них ориентироваться. Если у тебя все, то на этом мы и закончим. Это был довольно долгий день. Мне пора готовиться ко сну, — Джотэм потянулся к кнопке вызова секретаря.
— Конечно, Ваше Величество. Я надеюсь поговорить с вами об этом чуть позже.
— Договорились, — когда Чесни вошел, Джотэм кивнул на дверь. — Чесни, пожалуйста, проводи советника Паяри.
— Как скажете, Ваше Величество. Советник Паяри, — Чесни жестом пригласил его пройти в приемную, а сам повернулся к Джотэму. — Ваше Величество, я распорядился, чтобы в ваши покои доставили салаты, десерт и освежающие напитки. Я вам еще понадоблюсь сегодня?
— Нет, Чесни, спасибо. Желаю тебе спокойной ночи.
— И вам того же, Ваше Величество.
* * *
Прежде чем Чесни зашел в приемную и плотно закрыл за собой дверь в кабинет Джотэма, Паяри резко отпрянул от нее, так как все это время подслушивал. Он притворился, что внимательно рассматривает висевшую на стене картину.
— Прошу вас следовать за мной, советник Паяри. Я провожу вас до общественного крыла. А там недалеко и до вашего транспорта, — Чесни выключил свет на своем рабочем столе и направился к двери.
— Спасибо, мистер… Чесни.
Уловив незначительную паузу перед своим именем, Чесни догадался, что советнику пришлось порыться в памяти, чтобы отыскать его. А ведь он был помощником Джотэма более двадцати циклов, на протяжении которых Паяри был членом Ассамблеи.
— Не стоит благодарности, советник Паяри, — он подождал, пока тот выйдет, и закрыл за ним дверь.
— У короля Джотэма сегодня намечается еще одна встреча? — прежде чем спросить, Паяри дождался, пока они выйдут из королевского крыла.
— Прошу прощения? — Чесни с удивлением взглянул на него.
— Во время нашей беседы король показался мне слишком рассеянным. Как будто он постоянно думал о чем-то, что не имело к разговору никакого отношения.
— Уверен, вы ошибаетесь, советник Паяри. Король серьезно относится к каждой своей встрече. Особенно с членами Ассамблеи.
— И с кем же ему сейчас предстоит беседовать?
— Откуда мне знать, советник.
— Но ты же сам назначаешь все его встречи!
— Да, разумеется.
— Значит, ты точно знаешь с кем.
— У меня нет права обсуждать с вами расписание короля, советник Паяри. Ну, вот мы и пришли, — Чесни открыл дверь, отделявшую общественное крыло от коридора, ведущего в остальные части дворца, и кивнул охранникам. — Приятного вечера, советник Паяри.
Недовольно пыхтя, тот вышел, а Чесни, закрывая за ним дверь, возмущенно закатил глаза и неодобрительно покачал головой. Это был далеко не первый случай, когда Паяри пытался выудить у него информацию о короле. Почти каждый член Ассамблеи в той или иной манере делал это, но никогда так открыто и так грубо. Паяри всегда был слишком напорист, переходя все допустимые пределы.