Озаботившись этим обстоятельством, я после третьей рюмки подошел к Дону, который с равными ему рангом шишками расположился в парадному углу. Оторвав патрона от скорбной беседы, я на ушко сообщил ему, что есть реальная перспектива перерастания поминок в безобразную попойку со всеми вытекающими.
К моему изумлению, шеф весьма отвратно отреагировал на столь своевременное предупреждение. Театрально закатив глаза, он громко заявил:
– Ну и пусть себе, малыш! Николаша любил веселье и дебош! Пусть гуляют!
Я укоризненно покачал головой и собирался было возразить, но Дону, видимо, вдруг пришла в голову идея получше. Вскочив с места, он позвонил вилкой по графину, требуя тишины, и выкрикнул фальшивым голосом – слезливо и с надрывом:
– Ребята! Девчата! Коля здесь, с нами! Он любил жизнь во всех ее проявлениях! Он… Он радовался ей и другим тоже дарил радость! Так поминайте же его от души! Напейтесь вдрабадан, перебейте посуду, передеритесь! Эх!
Выкрикнув столь не соответствующий обстановке спич, Дон повалился на стол и пьяно зарыдал, лупя кулаком по тарелкам. Шишки, сидевшие рядом, принялись его гладить и успокаивать. Возникла некоторая паника.
Я удивленно пожал плечами и направился на свое место. Вот так здравствуйте! И когда только успел надраться? Вроде бы всего три рюмашки подняли. Может, до этого на грудь втихаря принял? А впрочем, бог с ним. Желает лицедействовать перед обществом – так пусть себе. Одним маразматическим припадком больше, одним меньше – никому хуже от этого не станет. Надо только сказать начальнику СБ, чтобы его ребята ближе к финишу присмотрели за гостями.
Между тем присутствующие восприняли куражливые выкрикивания шефа буквально. Шум резко усилился – загомонили-загалдели, принялись стремительно подымать бокалы, метать за обе щеки, кто-то крикнул официантам, чтобы спустились в подвал да передали поварам – готовить горячее.
Усевшись рядом с Оксаной, я для проформы употребил рюмашку и принялся склонять ее покинуть это шумное сборище, пока не началось. Дескать, у меня дома тоже кондиционер присутствует, а к нему в комплекте недурственное выпиво и закусь от винта! И в отличие от здесь у меня дома очень тихо и уютно. А еще имеется здоровенная кровать, которая совсем не скрипит. И кресло не скрипит. Вообще ничего не скрипит! Впрочем, она прекрасно об этом знает.
– Знаю, знаю, – загадочным голосом ответила моя пассия – у меня аж давление подскочило от предвкушения удачи! – Но сегодня же траур. Как ты можешь, пошляк!
– А мы наденем черное и будем делать все торжественно и печально, – игриво пообещал я и, склонившись к ее уху, жарко зашептал: – Я тебе засажу так, что у тебя позвоночник в трусики высыплется. Ух, как я тебе вдую! Я тебя брошу на стол и с разбегу ворвусь в тебя сзади. Ух, как я ворвусь! У-у-у-уо! Ты будешь кричать от неожиданности. Обязательно будешь! Потом я перетащу тебя на подоконник, ноги заброшу на свои потные плечи и вдую тебе так, что ты завизжишь! И с каждым толчком твоя спина будет больше стукаться об ручку оконной рамы, и от этого ты будешь выгибать спину, дергаясь мне навстречу – и это будет просто потрясающе! Ух, как это будет! Ммммм… Потом я перекину тебя через спинку кресла и всей массой навалюсь сзади, потом… потом… – Тут я вдруг представил себе все это с ошеломляющей четкостью, и перед глазами возникла горячая красная пелена, дымчато клубящаяся диковинными рисунками в форме обольстительных женских ягодиц – впору хватать Оксанку и стремглав тащить в свой кабинет, а то черт его знает что получится!
– О-о-о, юноша! – насмешливо воскликнула Оксана. – Да у вас натуральный спермотоксикоз! Лечиться надо.
– Ну так и полечи меня! – пробормотал я, хватая под столом ее коленку и чувствуя, что мой стойкий солдат вот-вот порвет штаны и начнет действовать самопроизвольно. – Пойдем ко мне в кабинет, а? Ну, буквально на пять минут!
– Я тебе не «Скорая помощь», – спокойно ответила Оксана. – Ты про зачет забыл?
– Какой зачет?! – в отчаянии воскликнул я, не соображая, о чем речь. – Ну что тебе стоит, а? Ну на пару минут… Пойдем?
– Зачет по пользованию контрацептивами, – отчеканила ледяным голосом Оксана и отодвинулась подальше, стряхнув с колен мою руку. – Я тебе русским языком сказала: пока зачет не сдашь, на километр не подпущу. Что, память отшибло?!
Я оторопело уставился на свою подружку. Нет, она не шутила. Холодная надменность в глазах, гордо вскинут подбородок – ни малейшего намека на благоприятный исход. Эх, черт!
Мне стало себя жалко. Доколе?! Доколе эта мегера будет тиранить меня, втаптывая в грязь мое самолюбие и всячески попирая могучее невостребованное либидо? Она что – получает наслаждение, развлекаясь подобным образом? Или это особая форма поддержания у партнера повышенного тонуса – чтобы каждый раз как в первый раз?
– Оксанка! Солнышко мое! – горестно прошептал я. – Ну что ж ты со мной делаешь? Я и так неделю воздерживался! Мне что – пойти «Плейбой» купить? Разве так можно? Так ведь и инвалидом недолго стать!
– От этого еще никто не умирал, – насмешливо проговорила Оксана и широким жестом обвела вокруг. – Вон сколько вагин вокруг! Бери любую и тащи к себе в кабинет – никто слова против не скажет. Только рады будут…
– Да как ты можешь! – воскликнул я. – Мне, кроме тебя, никто не нужен – ты же знаешь!
Оксана хотела что-то ответить, но в этот момент ее позвал Дон. Старому маразматику очень некстати понадобился очередной экстренный сеанс психотерапии. Видимо, из окружавших его шишек никто уже не тянул на роль жилетки, в которую можно смачно рыдать, изображая искреннюю скорбь.
Прихватив свой стул, Оксана направилась к шефу, напоследок посоветовав мне:
– Кстати – если уж так печешься о престиже фирмы, можешь предотвратить конфуз. Там губернаторша пописать пошла – проследил бы!
– Не понял! – оскорбленно вскинулся я. – Ты что – меня за сортирного привратника держишь?! Да ты…
– Да при чем здесь привратник! – досадливо нахмурилась Оксана. – Просто за ней увязались двое наших парней. Я ее достаточно хорошо знаю – у нее зрачки в форме гениталий.
– Чего зрачки? – не понял я. – В форме чего?
– Ничего! – сердито бросила Оксана, удаляясь и глядя на меня через плечо. – Вот отдрючат они ее у парадного входа, будете потом скандал год заминать!
Я отыскал взглядом супругу губернатора. Она действительно приближалась к выходу из зала, слегка покачиваясь и хватаясь за предметы интерьера.
Оксана была права. Двое наших сотрудников, замаслев глазенками, лавировали меж столов, торопливо пробираясь к выходу. Они завороженно смотрели вслед подвыпившей красотке, аппетитная попа которой зазывно подрагивала при каждом ее шаге под полупрозрачной кружевной юбкой траурного колера.
Досадливо крякнув, я устремился вслед намечавшейся групповухе. Вот еще не было печали! Интересно, эти политики-маразматики и прочие престарелые деятели – они каким местом думают, когда берут в жены юных ного-грудых красавиц с трижды завышенной нормой сексапильности?! Можно подумать, что им любовниц и проституток вне лона семьи не хватает! Вроде бы и умные люди, а как разменяют полтинник, так и начинают всякую дрянь в дом тащить. Вот и Гнилов тоже – бросил свою первую, что нога в ногу шла с ним по жизни двадцать пять лет, и женился на юной стервозе, которая даже не пожелала после смерти забрать его в дом… Впрочем, стоп! О покойных либо хорошо, либо никак. А вот губернатор… Губернатору можно посочувствовать. Новая супружница его вот уже год – притча во языцех. Нет, за руку не ловили и не подсвечивал никто, скандальных объявлений в газетах не было. Но злые языки поговаривают – и, надо полагать, небезосновательно, – что первая леди области частенько ударяется в разухабистые загулы с первыми попавшимися молодыми пригожими мужиками и куролесит так, что волосы дыбом встают – и не только на голове. А ревнивый губернатор будто бы периодически лупит ее за это смертным боем, после чего она по две недели на люди появиться не может из-за синяков. Так что, как и предостерегала Оксана, перспектива скандала была вполне реальной.