29 августа. Рано утром отремонтировали руль; дул упорный и сильный западный ветер; временами шел снег. Это был как раз тот ветер, о котором мы мечтали, и после многих сомнений и тревог мы наконец-то почувствовали себя освободившимися, да, освободившимися, но еще не свободными. Мы отчалили вскоре после четырех часов и, зарифив марсель, направились к островкам, которые на поверку оказались обособившимися плавучими льдинами. К несчастью, когда мы прошли более двух третей пути, ветер переменился на северо-западный и нам не удалось преодолеть еще одну милю, чтобы обойти эти острова с востока. Тут ветер сменился на северный. Поднялся снежный шквал, и лед погнало вдоль северного берега. В девять часов ветер опять сменился на северо-западный и, пройдя четыре мили, мы снова очутились близ берега.
Мы уже прошли мимо двух бухт, когда вдруг начался сильнейший снегопад и пришлось войти в маленькую бухту, где внезапным сильным шквалом нас едва не занесло на скалы.
Мы верповали к вдающейся в сушу части этой новой гавани, куда впадала речка, и немедленно пришвартовались к берегу на двух тросах. Едва мы успели это сделать, как с севера наскочил резкий штормовой ветер с сильным снегопадом, заставивший нас поставить больше швартовов. Здесь мы видели, как лед очень быстро сносило на юго-запад, и были благодарны судьбе, что очутились в надежном убежище. Чувство безопасности заставило нас забыть о тяжелых трудах, выпавших на нашу долю.
31 августа. Ветер стал слабее, и мы отправились на берег, чтобы изучить обстановку в проливе. Выяснилось, что все забито льдом, и пролив непроходим. Август закончился, а мы прошли всего четыре мили.
10–13 сентября. Нашу гавань еще сильнее забило льдом из залива, и на море все было недвижимо. Природа не позволила бы, чтобы воскресенье стало чем-либо иным, кроме дня отдыха, даже если бы мы захотели нарушить закон. В понедельник дул сильный ветер и нагромождения пакового льда стали еще чудовищнее, если это вообще возможно.
15, 16 и 17 сентября. С холма теперь не видно было чистой воды. Средняя температура достигла 32° F, но на солнце не замерзало. Слабое утешение! Отметим одно пустяковое событие, которое здесь, где никаких происшествий не случается, приобретает важное значение: за последнюю неделю мы подстрелили довольно много белых куропаток. При том образе жизни, какой мы вели, большим событием было даже поймать лемминга. И если теперь среди моряков распространился обычай рассказывать обо всем, писать, даже когда нет интересного материала, почему бы нам не следовать моде?
23 сентября. Удалось подвести судно к кромке льда в надежде, что следующий день позволит нам прорваться. Но новый день отказал в такой милости. Оставалась только обычная надежда на будущее, если желания можно назвать надеждой. И это было все! Теперь, когда мы намертво застряли, пожалуй, ни у кого не было уже надежды на лучшее. А если такой наивный человек среди нас и был, то его ждало разочарование.
Конец месяца не принес облегчения, и перспективы вырваться на свободу тускнели с каждым днем. Не боюсь признаться, что они вообще исчезли. Нельзя было рассчитывать на какое-то дальнейшее продвижение, когда наступившая зима навалилась на нас всей своей тяжестью. Но худшее ждало нас впереди. Казалось вполне вероятным, что судно так и не удастся вывести из льдов и мы в конечном счете будем вынуждены бросить его со всем, что было на борту.
Первое, что нам предстояло в будущем, — это экономить провизию и в еще большей степени топливо, разумеется проявляя всемерную заботу о здоровье людей. Нужно было делать все, чтобы поднять их настроение. Теперь мы могли по крайней мере сказать, что находимся уже на пути домой, продвинувшись на некоторое расстояние, и нет оснований сомневаться в завершении обратного пути в следующем году. Нас еще ожидали оставшиеся запасы с «Фьюри», и мы располагали лодками, на которых могли добраться до Девисова пролива, если нам придется оставить судно. Здесь мы можем встретить китобойца или добраться до датских поселений в Гренландии. Впрочем, если и приводилось больше доводов, чем здесь перечислено, то результат оставался неизменным: у тех, кто еще питал надежду, ее не прибавлялось, а те, кто ее потерял, продолжали отчаиваться.
12, 13, 14 октября. Продолжали расснащивать судно и создавать склады на берегу, а середину корабля дважды обнесли цепью. Мы намеревались затопить судно следующей весной или, раз оно вскоре должно было само затонуть из-за течи, принять меры, чтобы его можно было поднять, при условии, что какому-нибудь кораблю удастся подойти к тому месту, где мы его оставим. Не стану говорить о том, разумно ли было делать эти расчеты на будущее, столь же маловероятное, как если бы на полуострове Бутия-Феликс начался вдруг сезон весны и роз. По-видимому, здесь сказалось воспитание, полученное в детстве: прилагать все усилия, чтобы ничего не пропадало зря.