Вскоре после полуночи поставили паруса и наш корабль стал медленно прокладывать себе путь на восток. В два часа утра в воскресенье мы пошли под парами, ибо ветер прекратился. К восьми часам мы уже значительно продвинулись на восток. Волнение усилилось, валы вздымались на 10 футов над поверхностью моря. Льдины с чудовищной силой ударялись о корабль, и нам пришлось неукоснительно держаться перпендикулярно волне. Мы медленно обошли небольшой айсберг высотой 60–70 футов. Волны несли ледяную гору вперед через пак, но за айсбергом оставалась узкая полоса воды, достаточная для того, чтобы волны разбивались о его утесы, а сильные фонтаны брызг падали даже на его вершину.
За день не произошло никаких перемен, если не считать, что снегопад прекратился и туман рассеялся. Постепенно волнение усиливалось, и валы накатывались все быстрее. Часто льдины смыкались так плотно, что мы с большим трудом продвигались вперед, несмотря на крепчавший попутный ветер. В паке было много высоких торосов и громадных обломков айсбергов. Натолкнуться на них было равносильно немедленной гибели. К пяти часам лед разредился, и впереди виднелись разводья. Мы ускорили ход, благодаря чему реже подвергались ударам, которые, правда, стали сильнее. Наконец мы добрались до такого места, где можно было обойти самые большие льдины. В восемь часов мы вышли из коварного пака и, быстро миновав дрейфующие льдины, оказались в открытом море. Машины были остановлены, и Брэнду дали отдых после непрерывного 18-часового дежурства. Ведь, кроме него, у нас больше не было машинистов.
В течение всего дня я дрожал за сохранность руля и винта. Лишись мы того или другого даже на полчаса, катастрофа была бы неизбежной.
Носовая часть у нас сильно укреплена и обеспечена солидной наружной обшивкой из железа, а форштевень такой острый, что льдины, которые непрерывно бросает волной на стремящийся вперед корабль, теряют свою разрушительную силу. Они ударяются о корабль под углом, но и от этих ударов все содрогается, начинают звонить колокола, а люди едва не падают с ног. Нередко машины останавливались из-за того, что винт застревал во льду. Однажды пришлось ждать несколько минут, пока винт снова не пришел во вращение. Какими жуткими были эти минуты!
За 242 дня, проведенные нами в паковом льду Баффинова залива и Девисова пролива, мы покрыли во время дрейфа на юг 1385 миль. Это самый длинный ледовый дрейф из всех мне известных.
Направляемся теперь к Холстейнборгу в Гренландии, где я намерен подремонтировать корабль и дать отдых команде.
После ремонта в Холстейнборге Мак-Клинток повел свой корабль вперед, медленно пробиваясь сквозь льды к проливу Ланкастер. Но только 10 августа ему удалось пройти этим проливом до Бичи, маленького, но знаменитого скалистого острова. После зимовки здесь Франклина в 1845 году остров Бичи стал отправным пунктом почти для каждой арктической экспедиции, идущей с востока.
11 августа. Сегодня около полудня мы стали на якорь у мыса Райли. Я направился к домику на острове Бичи и увидел, что дверь открыта. Должно быть, ее уже давно открыло восточным ветром, так как за ней набилось много снегу. Сухари, хранившиеся в мешках, большей частью попортились, но все другие запасы, оставленные предшествовавшими экспедициями, были в полной сохранности.
Воскресенье, 15 августа. Когда мы стояли в Годхавне, я нашел мраморную памятную доску, которую леди Франклин просила установить, чтобы почтить память ее погибшего супруга и сопровождавших его моряков. Эту доску вверили участникам американской экспедиции 1855 года под командой капитана Харстейна, чтобы установить на острове ’Бичи. Однако обстоятельства помешали американцам выполнить это почетное поручение и судьбе было угодно, чтобы я доставил ее на место назначения. Памятную доску установили на высокой четырехугольной плите, в центре которой стоит монумент с именами погибших в поисковой экспедиции сэра Эдуарда Белчера.
17 августа. Минувшей ночью пробивались на запад при сильном противном ветре, волнении, сквозь дождь и туман. Сегодня к югу от острова Гриффита обнаружили много отдельных льдин. После полудня погода улучшилась и мы стремительно прошли мимо острова Лаймстон и сейчас идем проливом Пил прямо к острову Кинг-Вильям. Все мы находимся в страшном возбуждении: робкие надежды смешались с опасениями.
18 августа. Прошлым вечером мы беспрепятственно прошли 25 миль проливом Пил, а затем нам открылся сплошной лед, простиравшийся от берега до берега. Лед был уже довольно сильно разрушен и вряд ли держался больше года, но пролив на протяжении следующих 60 миль непрерывно суживался. Поэтому у меня не было надежды, что он окажется судоходным на протяжении остающейся незначительной части навигационного сезона. Итак, я немедленно повернул обратно к проливам Принс-Риджент и Белло, ибо с большим основанием можно было полагать, что именно через них мы сумеем пройти в «Западное море».