«Вы будете хранить верность богу, своему повелителю и своей стране и не совершите ничего такого, что бы не способствовало славе божьей и благу команды в целом, и никому не причините вреда».
Теперь я стал ждать, не появятся ли новые бунтовщики, хотя и без того их было слишком много, но больше никто не пришел.
Спустился мрак, и они готовились осуществить свое темное дело. Я позвал Грина и Вильсона и умолял их отложить задуманное до утра, ибо все люди нуждались в отдыхе. Но злодеи не спят.
Я спросил у Грина, кого он собирается высадить с корабля вместе с капитаном? Он ответил, что плотника Филиппа Стафа, Джона Кинга и больных. Я сказал, что оставаться без плотника опасно. Они недолюбливали Филиппа Стафа и его друга Джона Кинга за махинации с продовольствием, но главная причина заключалась в том, что капитан хорошо относился к Кингу и назначил его своим помощником, сместив Роберта Байлота. Эта замена вызвала ропот, ибо Кинг не умел ни писать, ни читать. Матросы, считали, что капитан и его новый помощник-невежда поведут судно, куда заблагорассудится первому из них. Ведь капитан запретил кому бы то ни было вести дневник или делать счисление пройденного пути, отобрав все, что можно для этого использовать.
Все же я добился у Генри Грина и Вильсона согласия на то, чтобы плотника оставили на судне, надеясь, что, когда команда пресытится бунтом, мне удастся с его помощью упросить взять обратно на борт капитана и остальных. Кроме того, я уповал на то, что кому-нибудь удастся как-то предупредить об опасности Филиппа Стафа, Джона Кинга или капитана. Так оно и случилось бы, если бы у тех, кого последними посвятили в заговор, не отняли этой возможности.
В эту ночь Джон Кинг долго не ложился спать. Заговорщики думали, что он у капитана, но тот был у плотника, каюта которого находилась на корме. Когда он возвращался, его как бы случайно встретил товарищ по каюте Роберт Байлот и они пошли вместе.
Вскоре начало светать, и ко мне пришел Беннет за водой для чайника. Я пошел в трюм за водой, и, как только туда спустился, они закрыли за мной крышку.
Тем временем Генри Грин и какой-то матрос пошли к плотнику и отвлекли его внимание разговором, выжидая, пока капитан не выйдет из каюты, что тот вскоре и сделал. Тогда перед капитаном появились Джон Томас и Беннет, а Вильсон, подкравшись сзади, схватил его за руки и связал их за спиной. Капитан спросил, что они задумали, и ему ответили, что он об этом узнает, когда очутится в шлюпке.
Пока все это происходило, Джуэт преследовал Джона Кинга до самого трюма, но Кинг решил защищаться и, схватив шпагу, не давал Джуэту к нему подступиться. Возможно, Кинг и убил бы Джуэта, если бы остальные не пришли к тому на помощь. Тут Джона Кинга привели наверх и поставили рядом с капитаном.
Затем к борту судна подтянули шлюпку, куда заставили спуститься тех бедняг, которые страдали от болезней и увечий.
Тут капитан обратился ко мне, ибо я подошел как можно ближе к люку, чтобы поговорить с ним. Я на коленях умолял их опомниться во имя бога и поступить так, как они хотели бы, чтобы поступили с ними. Но мне было приказано убраться в каюту, чтобы капитан не мог поговорить со мной.
Плотник Филипп Стаф, находившийся на свободе, спросил заговорщиков, уж не хотят ли они, чтобы их повесили по возвращении домой? Что ж до него лично, то он не намерен оставаться на судне, если они не вынудят его к этому силой. Тогда плотнику предложили идти в шлюпку, ибо они не собирались его удерживать. «Я пойду, — сказал Стаф, — если мне отдадут мой сундук со всем содержимым». Они спустили сундук в шлюпку, и плотник подошел ко мне, чтобы проститься.
Я пытался убедить его остаться на судне, говоря, что если он так поступит, то сможет добиться благополучного исхода. Но плотник ответил, что, как он полагает, бунтовщики в любом случае будут рады взять их обратно на борт, ибо капитан сумел убедить его, что на всем судне нет никого, кто мог бы привести корабль домой. «Но, — добавил он, — если судно и шлюпка разойдутся, чего мы по своей воле не допустим, ибо будем следовать за судном, то, когда вы дойдете до мыса Дигс, оставьте вблизи места, где водится дичь, какой-нибудь знак, что вы здесь были». Он сказал, что сделает то же самое для нас, если придет туда первым, и я, обливаясь слезами, с ним расстался.
Тут начали сгонять больных из кают в шлюпку, но, поскольку Френсис Клементс был другом Джона Томаса, а бочар — другом Беннета, между этими двумя людьми и Генри Грином произошел спор. Грин настаивал, чтобы все покинули судно, а Беннет и Томас — чтобы их друзья остались. В конце концов Грин был вынужден уступить.