Я залюбовалась чудесным подарком. Посох пришелся точно по руке, и, несмотря на резьбу, дерево ощущалось совершенно гладким и прочным. Оторвав взгляд от этой красоты, я увидела в руках у Валекса саблю, а у Листа — его тесак.
— Идемте.
Скинув плащ, я кое-что сделала, готовясь к предстоящей схватке. И последовала за Лунным Человеком, который нырнул в высокую траву за краем каменицы.
Укрывшись неподалеку от лагеря давиинцев, я увидела их ленивое движение вокруг шатров и разведенного костра. Всего несколько человек. Воздух над лагерем слегка дрожал и посверкивал, из-за этого все виделось не слишком четко.
Трава на плато росла скудно — лишь кое-где торчали жалкие, побуревшие от холодов пучки. Мы с Валексом скорчились за полуоблетевшим кусточком, Рассказчик с Листом притаились в мелкой ложбинке. Остальные Песчаные Семена тоже каким-то образом укрылись, хотя лагерь находился на совершенно открытом месте и прятаться вокруг было попросту негде.
Магическая энергия сгустилась, стала как будто жестче. Осторожно прощупав мыслью окружающее пространство, я ощутила, как Лунный Человек и три других мага потихоньку тянут энергетическое покрывало, стараясь, чтобы оно не смялось, а осталось бы одинаково ровным. Поразительные у них способности. Если я все-таки останусь в Ситии, Песчаные Семена будут мне превосходными учителями.
Надвинулась Пустошь. Ощущение было такое, словно из легких вдруг ушел весь воздух. Восприятие окружающего мира сделалось совершенно убогим: я видела, слышала, обоняла — но и все! Серьезная утрата. И тут раздался новый боевой клич — сигнал к атаке.
Вскочив на ноги, я помчалась за Валексом к лагерю. И остановилась как вкопанная, осознав, что именно вижу впереди.
Магический щит давиинцев был уничтожен, и вместе с ним исчезла скрывавшая лагерь картинка. Вместо нескольких человек, которых мы видели прежде, в лагере оказалось полно народу. И вовсе не полдесятка шатров, а куда как больше. Отказники еще не опомнились от неожиданной утраты собственной магии, однако численностью они превосходили нас вчетверо.
Отступать слишком поздно. У нас было преимущество внезапности и девятнадцать жаждущих крови Песчаных Семян, которые ринулись на давиинцев, неся смерть. Над схваткой я разглядела лысую голову Лунного Человека; с двум Отказниками рубился Лист. Валекс бросил на меня сумрачный взгляд, одними губами вымолвил:
— Ищи Алею! — и тоже кинулся в схватку.
Отлично. Найди тут Алею — в этакой сумятице. Я держалась у края лагеря, стараясь не угодить в гущу драки. Один из давиинцев бросился на меня с косой; я увернулась, ударила посохом по ногам, подсекла. Подонок упал, я прыгнула ему на грудь, пока он не успел замахнуться еще раз. Ткнула концом посоха в шею, порвала дыхательное горло.
На мгновение замерла. У ног лежал первый человек, которого я убила в Ситии. Да, прежде я надеялась, что больше никогда не придется отнимать человеческую жизнь; однако иначе из этой мясорубки не выбраться.
На меня насел другой Подонок. Печальные мысли вмиг вылетели из головы, — приходилось защищаться и высматривать Алею. Я уворачивалась, ускользала, отбивалась, потеряв счет времени и поединкам. В конце концов Алея меня отыскала сама.
Ее длинные черные волосы были стянуты в узел, одета она была в заляпанную кровью белую блузу и штаны. В каждой руке давиинка сжимала по короткому, окровавленному мечу. Она улыбнулась мне:
— Я готовилась тебя искать. Спасибо, что пришла сама.
— Так у меня заведено: всегда думать о других.
Она скрестила свои клинки в насмешливом приветствии, затем стремительно атаковала. Отступив, я ударила посохом по клинкам, направив их острия к земле. Чтобы удержаться на ногах, Алея сделала еще шажок вперед, а я придвинулась навстречу. Мы сшиблись плечами; ее клинки глядели вниз, мой посох лежал сверху. Дернув его вверх, я ударила противницу в лицо. Она вскрикнула, носом хлынула кровь. Не обращая внимания на боль, Алея попыталась пропороть мне живот. Я подступила ближе — слишком близко для меча или посоха. Мы обе бросили оружие.
Я выхватила свою выкидушку, а она — подвешенный к поясу нож. Развернувшись, Алея попыталась пырнуть меня в бок, однако я отвела удар. Ожгло болью — нож впился в руку. Схватив за запястье, я рванула Алею на себя, полоснула лезвием по предплечью — и отпустила ее.
Алея растерянно попятилась — ведь я могла бы всадить нож ей в живот и убить. Затем растерянность на лице сменилась ужасом: она поняла, что я сделала.