Молчаливый швейцарец это сделал и я, сидя у него на руках, смотрел, как крестьяне копошатся на склонах, так впечатливших меня своей красотой.
— Что скажешь Бернард? — поинтересовался я у швейцарца.
— Не понимаю вас, сеньор Иньиго, — он, опустив взгляд заинтересованно посмотрел на меня.
— Как думаешь, понравится ли твоему роду жить на этой благословенной богом земле? — спросил я.
Глаза Бернарда расширились, и он уже намного более заинтересованным взглядом посмотрел на зелёные склоны холмов вокруг нас.
— Не Кастилия, сеньор Иньиго? — наконец спросил он.
— Если бы выбирал я, то определённо выбрал бы Тоскану, — задумчиво сказал я, вспоминая более холодный климат Испании.
— Вы хотите купить здесь землю?
— Должно же быть место, куда мы с тобой могли бы возвращаться после боевых походов, — задумчиво заметил я, — почему бы ему не быть здесь?
— Я напишу родне письмо, об их готовности к переезду сеньор Иньиго, — ответил он, — хотя бы смогу вам сказать, какое количество согласится сразу, а какое спустя пару часов.
— Хорошо, нам всё равно некуда торопиться, — кивнул я, но внезапно пришедшая мне в голову идея заиметь землю и замок на этих красивейших пейзажах, почему-то не отпускала меня, возможно даже это было влияние моей старой личности из будущего.
Вернувшись в повозку, я наконец ожил, поскольку те красивейшие пейзажи, которые мы проезжали и проезжали, а они всё никак не заканчивались, развивали во мне идеи о собственном вине до той степени, что я даже полез в нейроинтерфейс и нашёл категории, относящиеся к виноделию. Всего за тысячу я мог открыть начальные знания о нём, за пять тысяч продвинутые и за десять тысяч баллов мне стали бы доступны экспертные познания о виноделии и всему, что с ним было связано. Так что возможности стать виноделом у меня определённо имелись, главное найти для этого побольше монет.
Вскоре за красивейшими виноградниками показались предместья города, сплошь покрытые полями, на которых тоже трудились крестьяне, а также мощные городские стены, окружавшие город. На входе у ворот стояли десятки крестьянских подвод и купеческих караванов, ругающихся с городской стражей за оценку стоимости товаров, но при виде хмурых швейцарцев и моей повозки, все тут же замолкали и сдвигались в сторону, давая дорогу.
— Его сиятельство граф де Мендоса прибыл в город по приглашению Козимо Медичи, — с коня сказал Алонсо подошедшему к нему стражнику на своём плохом итальянском, — у нас десять человек и двадцать лошадей с поклажей.
— С вас два флорина, синьор, — отозвался тот, не став больше ничего спрашивать, и получив налог за проезд, показал, что мы можем спокойно проезжать внутрь.
Наш отряд быстро втянулся внутрь и сразу зацокали подковами лошади, поскольку за воротами была только каменная мостовая, а отодвинув занавеску и смотря на окружающую нас архитектуру, а главное на людей на улицах, я понял, что Флоренция сейчас побила Рим в негласном звании — города моего сердца. Красивейшие дворцы, соборы и церкви, большое количество фонтанов и всей этой красотой пользовались люди, одетые лучше, чем в Вечном городе. Даже слуги и ремесленники, торопящиеся по своим делам, выглядели более опрятнее и наряднее, чем я видел в раздираемом противоречиями и противостоянием разных аристократических партий Риме.
— Какая красота! — не выдержав, ахнул наконец обычно невозмутимый швейцарец, полностью выразив и моё состояние тоже.
— Да уж, Рим и рядом не стоял, — согласился я с ним, — а ведь это был мой идеал.
К нам подъехал Алонсо.
— Здесь все знают, где живут Медичи, сеньор Иньиго, — сказал он, наклонившись ко мне в седле, — к их новому дворцу нам покажут дорогу.
— Награди нашего помощника золотым, — попросил я его, — хочется уже скорее попасть в ванную и отдохнуть.
— Конечно, сеньор Иньиго, — кивнул он и тронув пятками скакуна, отъехал от повозки.
Дворец дома Медичи явно ещё строился, поскольку часть его стен была в лесах, а другая часть уже жилая. Туда и сюда сновали люди с письмами, бумагами и в целом была явно рабочая атмосфера не просто дома богатого человека.
Мы подъехали ближе и навстречу Алонсо вышли несколько вооружённых людей, переговорили с ним, и почти сразу из дома выбежал слуга, на красной одежде которого виднелся герб дома с пятью красными пилюлями и одной лазуревого цвета, напоминающими о том, что происходили банкиры Медичи из флорентийских аптекарей и врачей.
— Ваше сиятельство! — бросился он к повозке, кланяясь всем подряд, поскольку явно не знал, как я выгляжу, — синьор Косимо будет счастлив узнать, что вы приехали.