— Попрошу усыновить меня Козимо Медичи, — я спокойно пожал плечами, хотя сердце тревожно вздрогнуло, от таких новостей. Мне бы, конечно, не сильно хотелось изгнания из рода.
— Ты зря так спокоен, — он покачал головой, — хотя конечно тебя это изгнание коснётся в меньшей мере, ты титульный арагонский дворянин, большее всего это ударит по самому роду.
— У меня встречное предложение дедушка, — задумчиво сообщил я, — пока вы живы, давайте предложим посчитать сеньору Диего, сколько он потратил на моё содержание за всю мою жизнь. Я выплачу ему всю эту сумму целиком, и мы навсегда забудем друг о друге. Обещаю никогда больше не приезжать в Гвадалахару и не просить у него помощи.
Дедушка чуть осел и грустно покачал головой.
— Хорошо, я спрошу у него, — наконец сказал он, — почему-то думаю, что он согласится.
Дон Иньиго оказался прав, отец, который был очень зол на меня, за самоуправство в доме и вызов, который я ему бросал своим поведением, насчитал какие-то баснословные тридцать тысяч золотых и радостно заявил, что навсегда оставит меня в покое, если получит эти деньги.
Деньги были огромные, а все мои богатства сейчас были пущены в оборот раскручивающегося бизнеса ломбардов и банков, так что свободной наличности осталось крайне мало. Поскольку бизнес только набирал обороты, то доходы от него были пока весьма скромны на фоне огромных трат, которые мне приходилось делать, чтобы пускать алмазную пыль в глаза всем, с кем я встречался, для поддержания своего статуса богача. Так что мало по малу, все мои средства, полученные от продажи индульгенций, а также от сделки с Альфонсо V в Неаполе и доходы с Аликанте, когда я конфисковал себе всё имущество дворян, занимавшихся работорговлей, стремительно таяли.
Поэтому заявленные отцом тридцать тысяч сейчас для меня были огромными деньгами, почти на пределе моих текущих возможностей, но взвесив на невидимых весах свободу и отсутствие ко мне претензий со стороны будущего главы рода, я молча выписал вексель и передал его дедушке, когда он вернулся с положительным ответом от сеньора Диего и его жены.
— Также пусть подпишет отказ от всех претензий и расписку в получении денег, — включил я в себе банкира, и протянул ещё два свитка, — чтобы потом после вашей смерти, он внезапно не передумал.
— Хорошо Иньиго, — дедушка был мрачным всё это время, — я уже не удивляюсь тому, откуда у тебя такие деньги, но побуду между вами курьером, только чтобы вы перестали ругаться и раскалывать наш род ещё сильнее.
Больше, чем дедушка, удивился сам сеньор Диего, когда ему вручили всю запрошенную им сумму, не став даже торговаться и спорить. Он тоже молча подписал расписку о получении денег, а также обязательство, что я теперь «свободный художник» и он не будет привлекать меня к делам рода, а также требовать подчинения. Отныне я просто номинально числюсь у Мендоса, без изгнания из рода, и поэтому не могу вести свои дела, прикрываясь именем рода. Я специально сгустил краски, чтобы он подписал, не внося свои правки в документ, а уже вечером приказал своим помощникам готовиться к отъезду.
Следующим утром я простился только с дядей и дедушкой, которые вышли меня проводить. Никто из родных больше этого не сделал, страшась гнева сеньора Диего.
— Доктора далеко не отпускайте дедушка, — напутствовал я старика так, будто он был ребёнком, — я не смогу быстро приехать, если с вами опять что-то случится.
— Слушаюсь, дон Иньиго, — издеваясь надо мной, поклонился глава рода с лёгкой улыбкой на губах.
— Дядя, ну хотя бы вы за ним присмотрите, — пожаловался я епископу, который стоял рядом с нами, тоже с улыбкой.
— Слушаюсь, дон Иньиго, — тоже низко поклонился он мне, подхватывая игру дедушки, таким образом обращаясь ко мне так, будто это я был главой рода.
— Всё, люблю вас и обещаю писать! — помахал я рукой, пряча слёзы в глазах.
Почему-то внутри меня при взгляде на старика было твёрдое убеждение, что я вижу его в последний раз. Так что сев в повозку, я ещё долго махал им рукой, пока наконец две уменьшающиеся фигурки не скрылись за поворотом следующего квартала.
Глава 30
1 января 1458 A . D ., Аликанте, королевство Арагон
— Ого, уже дорогу построили до самой границы графства, — удивился Бартоло, когда мы съехали с грунтовой дороги, на хорошую каменную, да ещё и с дорожными столбами с названиями, всё как я и хотел.
Я отложил бумагу и уголь, закончив рисовать пейзаж, который мы проехали.
— Надеюсь, сеньор Аймоне вернулся, — вздохнул я, — мы очень давно не были дома.