Александр Иванович попытался было отнестись к Василь Василичу, тот опустил голову и покачал ею. На губах его играла печальная улыбка, говорящая о глубоком знании жизни.
Нет, это, конечно, не ограбление, грабят не так. Но от этого не легче. Хозяин залепетал.
- Представьтесь хотя бы. Нельзя же человека вот так, из дому...
- Едемте! Наши действия абсолютно законны. Старший лейтенант в курсе, он видел все бумаги.
Милиционер значительно кивнул.
- Я никуда не поеду, пока сам не увижу постановления об аресте или какого-нибудь ордера!
Гости мрачно усмехнулись.
- Это не арест, но поехать вам придется.
- Я отказываюсь!
- Старший лейтенант, скажите ему.
- Одевайтесь, Александр Иваныч, нехорошо. Такое важное дело, а вы бузите.Голос участкового звучал мягко, по-отечески.
А может быть, наградят, мелькнула мысль у гражданина Трапезникова, дикая мысль... Вины никакой он за собой не ощущал. Ну никакой. Ни против закона, ни против понятий. Чист! Ни долгов, ни должников.
- А здесь вы не можете сказать, в чем дело?
- Здесь не можем.
- Ехать далеко?
- У нас машина.
Путаясь в толкотне непривычных мыслей и противоречивых чувств, Александр Иванович набросил плащ, надел заранее начищенные туфли. Закрыл дверь. Убедился, что она действительно закрыта.
- Не волнуйтесь,- сказал человек в плаще, и Трапезников действительно перестал волноваться.
Спустились вниз. У подъезда стояла черная "Волга". Не "БМВ", например. Отечественная машина. Это было лишним подтверждением, что дело затевается не частное, но официальное.
Старушки, вечно сидевшие на скамейке у входа, искренне пожелали Александру Ивановичу счастливого пути. Это что, им тоже все известно? Трапезников не успел обдумать эту мысль, его стали с профессиональной деликатностью усаживать на заднее сиденье. Сопровождающие очутились там же, ошуюю и одесную. Это обстоятельство заново возбудило в рядовом работнике оптовой базы смутные, неприятные подозрения.
Но мотор уже заработал. Машина тронулась с места.
Во время путешествия неизвестно куда Александр Иванович непроизвольно начал вспоминать свою жизнь, ища в ней темные моменты, ощупывая мыслью белые пятна на карте своей памяти.
Во время службы в армии не имел никакого доступа к военным секретам, считал сапоги и портянки в каптерке, поэтому даже случайно не мог проговориться в разговоре с хитрым шпионом, приставшим к нему под видом безобидного попутчика или собутыльника.
Дрался, даже в юности, редко, неохотно и неумело. Вряд ли мог случайно кого-нибудь покалечить. Выбил зуб Толику Решетилову, да и то в ситуации, когда ему надо было выбить все зубы. К тому же Толик давно лежит на Домодедовском и никому не может пожаловаться.
Воровал? Яблоки из школьного сада, когда жил в деревне у бабки. Были еще груши и кислый-кислый крыжовник.
Пил? А кто не пил? Да и пил-то... И всегда на свои.
Бабы? Были бабы. Но всегда по обоюдному согласию. С шампанским и ужином. В последнее время брал изредка шлюх. Но это, кажется, не запрещено.
Нет, господа, чист, совсем чист. Как соловьиный свист.
Может, на родную базу номер 11 кто-то внимательный глаз положил? Это может быть, и пусть. Но Трапезников никаких бумажек сомнительных даже в руки не брал, а подпись свою ставил только в ведомости на зарплату.
А почему это он заранее всего боится?! Может, обнаружился родственник-миллионер где-нибудь в Австралии или в Аргентине. Некому ему, бедному, деньги оставить. Послал на розыски спецпарней, и теперь они везут Александра Ивановича знакомиться с завещанием.
Машина, полная молчания, выехала из города.
- Долго еще?
- Уже нет.
Скорей всего надо какой-то труп освидетельствовать. Нашли в кармане покойника записную книжку, а там телефон гражданина Трапезникова.
Прошло еще минут десять. "Волга" свернула с шоссе на узкую асфальтовую дорожку и углубилась по ней в густой смешанный лес.
При чем здесь лес?
Александр Иванович вдруг снова начал нервничать. Ситуация-то, честно говоря, абсурдная. Не надо было соглашаться ехать! И, главное, куда?! Почему документы не проверил?! Это он-то, такой опасливый и толковый. Никогда в жизни не попадал в опасные ситуации, а тут!
Лес внезапно кончился.
- Аэродром?!
- Да,- спокойно ответили ему.
- При чем здесь аэродром?
- Только с аэродрома может взлететь самолет.
В этом ответе почудился Александру Ивановичу отсвет легкого сумасшествия, и он снова затаился.
Машина остановилась возле небольшого двухэтажного здания, окруженного невысокими елками.
- Выходите.
- Что это за здание?
- Мы можем вам сказать, но вам это ничего не даст.
- А может быть, даст!
- Не даст. Идемте, у нас не так много времени.
Произнесено это было таким тоном, что Александр Иванович не счел возможным упорствовать далее. В конце концов надо быть последовательным, раз согласился ехать, чего уж теперь капризничать.
За входной дверью оказался длинный, вымощенный гулкой плиткой коридор. Идти пришлось в дальний конец. Там оказалось помещение, похожее чем-то на зубоврачебный кабинет. Из-за белой ширмы вышел человек в синем халате. За толстыми очками неуловимые глаза.
- Раздевайтесь.
- Зачем?
- Так надо.
- Кому?
Очкастый поморщился.
- Вы что, еще ничего не поняли? У вас была возможность подумать.
Александр Иванович раздраженно взмахнул руками.
- Нет, не понял. И для чего вы меня сюда притащили, и что собираетесь со мной делать, тоже не понял. Ничего не стану делать, пока не объясните, что со мною будет.
Он говорил, с ужасом ощущая, что опытные пальцы его равнодушных спутников быстро расстегивают пуговицы его пиджака, развязывают узел галстука, ослабляют ремень.