Датаев оторопел от гневного потока слов. Как смеет практикант так разговаривать с ним, видным председателем колхоза?.. Но почему вместе с негодованием, которое вызвало поведение Сослана, в груди Казбека возникло и другое чувство? Почему вдруг перед ним возникли те, ставшие уже далекими дни, когда Казбек впервые появился в колхозе в роли агронома? Не потому ли, что и ему тогда хотелось поскорее использовать все знания, накопленные за годы учебы, и добиться сразу, чтоб урожай стал выше? И он был тогда полон замыслов. И ему казалось, что теперь, когда он знает, что, когда и как надо делать — обрабатывать поле, готовить семена, вносить удобрения — и при этом все делать только в лучшие сроки, проверенные наукой! — непременно произойдет настоящая революция в колхозе, и он станет передовым не только в районе, но и во всей республике… Но дни складывались в месяцы, в годы, и с ними к Казбеку приходили опыт и — увы! — спокойствие… Рос его стаж работы — повышалась и его должность. И вот ныне он вынужден признаться себе, что пришло не только успокоение в душу, но и вкралось чувство какого-то безразличия, когда человек твердит себе: надо быть терпеливым и ждать — земля и природа сделают свое дело, и урожай будет таким, насколько они расщедрятся. Нет, он не говорил об этом вслух, напротив, разгильдяям и прогульщикам доставалось от него сильно. Но в душе затаилось подленькое чувство, что все в поле происходит так, как ему предназначено, конечно, не судьбой, а стечением обстоятельств, которые зачастую не зависят от тебя лично…
— Нет, не стану я так жить, — тряхнул головой Сослан. — Не хочу спокойствия и разумного поведения, когда вижу, что не так надо. — Сослан не на шутку разошелся. Он свирепо бросал обвинения не только председателю колхоза, но и режиссеру передачи, репортеру и даже… человечеству. — Разве леность мысли и духа, умиление цифрами и пустыми фразами — не настоящая беда? Люди дружно восхваляют свои дела, не замечая, что земля и природа дают лишь сотую долю своих щедрот. В партийных документах ясно заявлено: нам надо учиться получать от земли и машин все. И человек обязан отдавать все свои силы и знания…
В его сверкающих глазах, резких порывистых движениях Майрам вдруг увидел одержимость и увлеченность Мурата, те черты, которые так искал в Майраме Савелий Сергеевич. Майрам во все глаза смотрел на брата, а видел Мурата, жестоко побитого жизнью за рыцарство, за приверженность к справедливости, но не потерявшего веру в правду, в ее конечную победу… Где же ты, где, Савелий Сергеевич?!
— Не глуши криком — я тоже могу, — прервал его Датаев и обратился к старцу, приблизившемуся к ним. — Не повезло тебе, уважаемый Дзамболат, с правнуками. Один походил в актерах, теперь второй красуется на людях, — и обрушился на Сослана: — Помню, ты и в детстве таким же был: глаз не сводил с вершин гор, а что под ногами, — не замечал. Пора тебе за ум браться. Я помогу! Набирай себе кого хочешь в бригаду. Бери любой участок земли. Сей, удобряй, семена подбирай… Делай, что вздумаешь и когда захочешь… Но чтоб получил такой же урожай, как они, — показал он на полеводов. — Вот и проверим, каждый ли может добиться рекорда! — он смахнул с головы шляпу, аккуратно побритый череп его засверкал под лучами солнца. — Добьешься, я без шапки ходить буду! И летом, и зимой! Но если не дотянешься до их результата, ты через год вот здесь же все свои дрянные слова возьмешь назад. Ясно?
И тут шагнул вперед пожилой полевод, отвел руку председателя колхоза в сторону, насупив свои пышные брови, укоризненно сказал:
— Ты же, сын Дриса, знаешь, что ничего не получится у Сослана. И знаешь, по чьей вине. Не из-за земли, не из-за непогоды… Из-за тебя, Казбек Дрисович, и из-за таких, как ты. Помолчи, не возражай… Сейчас я все поясню. Важно не только знать, когда надо вносить удобрения, но и иметь это самое удобрение в тот самый день, когда его жаждет поле. И трактор должен быть на ходу в тот день, и глубина пахоты такой, какой должна быть… А из-за одной маленькой детали трактор у нас простаивает по три-четыре дня, и никто не несет ответственность, потому что всем известно, как тяжело с запчастями, и даже невозможна определить, кто же создал эти трудности и к кому обращаться за помощью…
— А сами вы ни в чем не виноваты? — рассердился Казбек.
— И сами расхлябаны, — согласился полевод. — То одному на свадьбу надо, то сын другого приезжает издалека, там похороны родственника, там в гости зовут, то в город съездить… Так полны будни людей причинами и событиями, что отвлекает от дела!.. Нам бы всем вместе на борьбу с сорняком выйти, а мы откладываем на потом… И никто опять за это не в ответе!.. Не спрашиваешь ты с нас, Казбек Дрисович, за эти прогулы, а надо! Я с малолетства думал: чтоб выполнить план, надо вырастить урожай, на бумагу только то можно записать, что привез с поля… И тут, Казбек, сын Дриса, ты мне глаза открыл, что можно и иначе с государством рассчитаться… Все мы знаем, что ты проделываешь, чтоб в передовиках ходить…