— Иди, — сказала Савара-два. — Я могу задержать их.
— Не сейчас, — Марвид подтолкнул её вперед. — Мне нужно, чтобы ты была со мной.
Савара-два улыбнулась:
— Правда?
— Да, чтобы я мог пройти через врата, — сказал Марвид. — У меня нет Силы, помнишь?
— Я помню.
Савара-два прыжком Силы подскочила к люку, затем повернулась к Марвиду лицом. Она снова начала вращать световой меч, выглядя смущённой.
— Но разве врата не сведут нас с ума? — спросила она. — Остальные сошли с ума.
— Остальные не были колуми, — Марвид изо всех сил старался сохранять терпение.
Савара-два выглядела неуверенной.
— Но я только частично колуми, — сказала она. — На очень маленькую часть.
— Это правда, — сказал Марвид, догоняя её. — Но ты же сказала, что сделаешь для меня всё что угодно.
Битва разгоралась с новой яростью. Хан чувствовал это в усиливавшемся гуле под ногами, слышал в нарастающем визге приглушённых стеной выстрелов из бластеров. Время от времени ему казалось, что он слышал кричащие голоса, иногда даже улавливал приглушённое шипение ударов светового меча. Было ещё слишком рано, чтобы знать наверняка, кого он слышал, но он начинал надеяться, что Охали была права: Лея и её брат пережили засаду и наконец-то прилетели сюда.
К несчастью, Хан мало что мог сделать, чтобы выяснить это. Он был в полной безопасности до тех пор, пока оставался на дюрастальном балконе. Но в тот момент, когда он шагал через окружавшую его голографическую завесу, раздвигались оружейные люки, и синтетический голос начинал запрашивать несуществующие коды авторизации. Тем не менее, на внешнем краю кольца безопасности имелось три люка, и он уже много раз рисковал жизнью, перепробовав всё, что мог придумать, чтобы открыть их. В этом и заключалась проблема с ловушками колуми: чем дольше вы застреваете в одной из них, тем более коварными они становятся.
Начиная опасаться, что звуки битвы, которые он слышал, были просто новым поворотом в садистской игре Крефов, Хан схватил бластерную винтовку и встал напротив того люка, за которым было больше всего шума. Односторонняя голограмма придавала люку голубой оттенок, из-за чего он сам был похож на голограмму. Рядом с панелью управления находилось звёздчатое пятно углеродного нагара, куда он ранее выпустил десяток разрядов.
Зная, что звук выстрела из бластера будет слышен в шуме битвы гораздо лучше, чем его голос, Хан выстрелил в дверь.
— Эй, Лея! — крикнул он. — Это ты там, снаружи?
Он снова выстрелил в дверь… и голографическая стена растворилась.
— Доступ запрещён, — произнес с потолка синтезированный голос.
— Что?! — крикнул Хан. В этом не было никакого смысла. Он стрелял в двери десятки раз, и ничего подобного не происходило. — Постой-ка…
Снаружи, в кольце охраны, с лязгом открылись дверцы. Бластерные пушки начали спускаться со сводчатого потолка и поворачиваться к балкону.
Хан повернулся и перемахнул через перила. Он тяжело упал на свою бластерную винтовку и почувствовал, как у него перехватило дыхание. Пушки взревели, и рикошеты понеслись по каменному кругу в его сторону. Он увидел впереди темноту и заполз в укрытие под балконом, а затем улёгся там в тени, страдая от боли, задыхаясь и проклиная всю расу колуми.
Как долго продолжался обстрел, Хан не мог предположить. Казалось, прошла целая вечность, но, когда дождь пушечных разрядов, наконец, прекратился, он всё ещё с трудом пытался наполнить воздухом свои ноющие лёгкие. Странная тишина воцарилась в комнате, и секунду он просто лежал под балконом, прислушиваясь к звону в ушах.
Затем, когда открылась дверь люка, шум битвы резко усилился, и Хан с неприятным удивлением заметил, что его руки пусты. Он выглянул из-под балкона и увидел свою бластерную винтовку, лежавшую на самом видном месте на каменном круге — как раз там, где он бросил её, спасаясь от автоматических пушек. Нижняя половина рукоятки была разбита вдребезги, в остальном оружие всё ещё выглядело пригодным к использованию.
Люк снова закрылся, и из кольца безопасности донеслось знакомое жужжание. Со своего места Хан не мог видеть вошедших, но этот звук он узнал. Силовые тела.