— Каково спалось? — спрашивает. — Не серчай, что разбудил. Дело того требует.
Тут он отошел в сторону, и показалось мне, что я еще сплю и сон страшный вижу: стоят у двери два фашиста, автоматы наизготовку! Бросились они меня обыскивать, ничего не нашли, а все равно один гад пнул ногой в живот. А я-то, веришь ли, о чем подумал? Хозяина пожалел! Не пощадят, дескать, его фашисты: красноармейца укрыл.
"Прости, — говорю, — добрый человек, из-за меня ты в беду попал!" А он схватил мою тужурку и на себя напяливает. "И часики, — говорит, — сымай. Они тебе боле ни к чему!"
Света божьего тогда я не взвидел. Плюнул в глаза его гадючие! Думал, сейчас пристрелят меня немцы. А они хохочут во все горло. Им это вроде представления.
Не удалось ему, Иуде, часы мои нацепить. Отобрали их немцы, да еще оплеуху ему влепили: дескать, не зарывайся, хватит с тебя и тужурки.
— Вот так-то, Юраська! Видишь теперь, что не всякий русский — русский! Хоть и горько такое говорить, а только правду и в землю не зароешь — пробьется!
Слушая Кротова, Юрась думал: "А чем мой отец лучше? Разве отец не выдал гестаповцам политрука?"
— Я тот дом с забором, тот сарайчик, пока дышу, не забуду, — прошептал Кретов. — Сейчас, конечно, первое дело — разгромить гитлерюгу. А уж потом я с тем Иудой ласковым повстречаюсь, побеседую с ним! Я его и в преисподней найду!
— Где же это случилось, дядя Егор?
— Да в этом самом в Гладове и случилось. От нашего лагеря до того проклятого забора ходу, поди, часа два, не боле. Рядом живет, Каин!
СНОВА В НЕМЕЦКОЙ КОМЕНДАТУРЕ
Тимофей Петрович и Спивак встретились на другом берегу реки. Трудно было узнать секретаря райкома в исхудавшем седобородом человеке. Оттого, что Спивак так исхудал, он показался Тимофею Петровичу удивительно высоким, каким-то костлявым великаном. Только голос у него остался прежний — густой, раскатистый.
Они обнялись и молча смотрели друг на друга.
— Едва признал гебя, — заговорил Тимофей Петрович. — Бородищу какую отпустил… седую.
— Пусть седая! Мне не жениться! — загремел Спивак. — А ты, брат, тоже не похорошел, весь изморщинился!
— Не греми, Яков. Здесь тебе не бюро райкома, — Тимофей Петрович почувствовал радость оттого, что Спивак говорит по-прежнему громко.
— Черт! Привычка! Не могу привыкнуть шептаться, понимаешь, не могу!
— Надо приучаться…
— Да я же у себя дома! Ты подумай, что происходит: воры, громилы ворвались в наш дом и горланят в три глотки. А мы, хозяева, должны шептаться! Трудно мне такое выносить!
— Трудно… А мне ведь еще труднее, Яков. Сам понимаешь…
— Знаю, Тима, все знаю. — Голос Спивака теперь был тих и печален. — Тяжела твоя ноша…
— Ладно, не будем обо мне. А подумай, каково Юрасю?! Нет, не зря мы прожили жизнь, если вырастили таких орлят. Ведь что пришлось решать мальчику: "С кем ты, с отцом или с Родиной?" И мой сын, Юрась Марченко, отвечает: "Нет больше у меня отца!" Великое испытание выдержал Юрась! — Тимофей Петрович повел широкой ладонью по лицу и, опустив плечи, чуть слышно закончил: — Какой ценой выдержал! Боюсь даже думать! Жив ли мальчик?
— Жив. И мы сделаем все, чтобы спасти его. Пока лагерь не перешел в ведение немецкой полиции, есть надежда устроить побег!
— Если бы!..
— Надейся! А Юрась твой хороший урок нам дал. Стыд и позор нам с тобой! Олухи мы, Тима!
— О чем ты?
— Мы, брат, собственной силы не знаем! Ну скажи мне, чего мы таились от Юрася?! Чего боялись?! Думали, мальчишка, ребенок, не сумеет тайну сохранить, проболтается!
— Закон конспирации, — неуверенно начал Тимофей Петрович.
— Устарел этот закон! Придется нам повиниться перед мальчишкой.
Тимофей Петрович молчал.
— Ну, с этим все! — прервал молчание Спивак. — Переходим к следующему вопросу. Война затянется. Блицкрига у немцев не получилось и не могло получиться. Партия приказывает нам развернуть партизанскую войну. Нужно готовить базу для партизанского отряда. Что ты предпринял для этого?
— Кое-что мы с Кручиной наметили. Километрах в двадцати есть подходящее место в лесной чащобе. Вокруг трясина, топь, и никаких подходов. Одни непуганые лоси вокруг бродят — живое, так сказать, продовольствие. Начнем там рыть землянки, строить склад…
— Будь осторожен. У немцев не должно быть никаких подозрений против тебя… Перехожу к очередному вопросу. Нам нужны опытные боевые командиры. Где их взять? Думал ты об этом?