***
- Выпей это, - в голосе шамана появилось нечто, похожее на издевку, - так надо для ритуала.
Жидкость из примитивной чашки с неровными краями закупорила горло, словно Клаус глотал сопли. Она медленно стекала по глотке вниз, в желудок, заставив искателя сокровищ поморщиться и вздрогнуть.
- Что, не нравится, да, таежник? - засмеялся шаман-северянин. - Вы - народ мягкотелый. То, что ты сюда дошел, вообще чудо! Сидите вечно в своей тайге посреди грани, да носа не показываете из теплых домов, да...
- Грани? Что ты имеешь в виду, старик? - прокашлявшись, спросил Краузе.
- Имирльхен. Этот мир - не единственный, таежник. Впрочем, не бери в голову - тебе не суждено в этом убедиться.
Искатель сокровищ пожал плечами. Бредни старого шамана его абсолютно не волновали. А что действительно раззадоривало - так это слухи о сокровище Матери - сокрытом далеко в тундре, у самых берегов Льдистого моря. Что за Матерь, и кого могли так назвать бродячие племена пустошей, Краузе было безразлично. В таверне кто-то обронил неосторожное слово, и с него все и началось, обрастало подробностями, как снежный ком; вскоре Клаус собрал большую коллекцию разнообразных историй от кланов тундры и путешественников с холодных окраин тайги - все они пестрели описаниями того, как богата Мать и как ревностно охраняет она свои сокровища. Вот это - работа для настоящего искателя приключений! В самом сердце Имирльхена, неприветливой грани Крубика, зеленело пятно более гостеприимной тайги, окруженной со всех сторон болотистой, хищной тундрой. Среди хвойных лесов, гор, каменистых холмов и ледяных источников притаился маленький уютный город, перекресток всех путей - Кэнкой. Не сосчитать, сколько удивительных приключений начались в его тавернах и харчевнях! Не исключением стала экспедиция Клауса Краузе. И он с порога нагло заявил шаману одного из тундровых кланов о том, что намерен найти сокровище Матери и забрать себе.
С ним было... Клаус нахмурил брови. Девять человек! Один сорвался с уступа во время перехода еще в тайге; трое стали жертвой диких зверей, двое замерзли насмерть, совсем чуть-чуть не добравшись до кланового стана... Что стало с еще четырьмя? Память отказывалась говорить о них - наверное, остались в стане, когда Клауса приложили по голове... Видимо, судьба их незавидна.
- Сокровище Матери? А знаешь ли ты, что Мать не собирается ни с кем делиться? - спросил шаман в жуткой маске, рассмотрев пришельца с ног до головы.
Краузе не знал; а проще говоря, не верил ни в какую Мать - скорее всего, местные дикари клали подношения в какую-нибудь расщелину, подносили их горному духу или богу зимы, что-то вроде того. Клаус замерз, проголодался и смертельно устал, как и его спутники - клан пообещал им приют на ночь. Но искатель был не из терпеливых, поэтому насмешки и уклончивые ответы шамана быстро вывели его из себя. Он нагло заявил, что не отступится, пока не найдет хотя бы одной монетки или талисмана.
- Что ж, - вздохнул старик, - я знаю, как тебе помочь, таежник. Вижу, парень ты упрямый, от своего не откажешься... Мы позовем Мать для тебя. Она придет, а там обнаружишь и несметные богатства... Может быть.
- Придет? То есть как - придет? - заволновался Краузе. - Это что, зверь?
- Не знаю, таежник, все зависит от того, что есть «зверь», - шаман бросил охапку трав в огонь, и в жилище запахло чем-то отвратительно сладким, - для нас вот вы - беспомощные и теплолюбивые зверьки. А для вас мы - тупоголовые бараны. Разве не так?
Краузе замялся.
- Так, я в глазах твоих вижу, - протянул старик, - так что, по рукам? Я помогу тебе найти Мать, а ты сделаешь кое-что для меня. Заодно докажешь мне, способен ли завладеть богатством.
- Что просишь взамен?
- Услугу, - сипло засмеялся северянин, - я хочу начертать тебе на груди знаки. Колдовские, древние знаки...
- Это еще зачем? - Краузе попятился.
- Не страшись. Это задобрит духов снега и мороза, чтобы они перестали мешать нам кочевать. Последнее время метель разыгралась... Необычная, злая метель.
За стенами жилища и правда бесновался снег. Колебался Клаус недолго.