– Древнейшего из всех баронетств Англии! – изрек вдруг Риптон.
– Правда? – Миссис Берри хотелось выведать все поточнее.
– Вы думаете, что он Ричардс. Ну и отлично. Нам надо сохранить его имя в тайне. До чего же она хороша! Пусть только кто-нибудь посмеет с этим не согласиться.
– Нечего вам по ней сокрушаться, молодой человек, – урезонивала его миссис Берри. – Мне хотелось бы узнать их настоящие имена и тогда по-настоящему выпить с вами за их здоровье. А там уж я займусь своими делами, и, надеюсь, вы не станете меня задерживать.
При этих словах Риптон привскочил.
– В самом деле? – вскричал он и, наполнив бокал, развязавшимся во хмелю языком провозгласил здоровье Ричарда и Люси Феверел из Рейнем-Абби, а для того чтобы человечество не осталось без наглядного примера – как надо принимать этот тост, он мигом опрокинул бокал. Это его доконало. Последние тусклые проблески рассудительности погасли. Он повалился на диван и растянулся на нем.
Не прошло и нескольких минут после того, как Риптон выказал так свою преданность новобрачным, как горничная миссис Берри доложила, что какой-то господин внизу интересуется уехавшим молодым человеком, и увидела, что хозяйка ее дрожит всем телом, едва удерживая в трясущейся руке бокал. Рот ее был открыт, как будто назойливый кредитор сдавил ей горло. Она принялась кричать, что все это ее рук дело, и ее расстроенный вид это подтверждал, и этот приступ самоуничижения побудил служанку, хоть и не знающую его причины, проникнуться к ней жалостью и произнести те ласковые слова, какие в ту минуту и были нужны миссис Берри, чтобы сразу же проникнуться безмерною жалостью к себе самой; она едва не разразилась дьявольским истерическим смехом, когда служанка, призвав в свидетели бога, заверила ее, что пришедший господин услышит ее. Услыхав это, миссис Берри стремительно обуздала себя и приказала, чтобы посетителя немедленно провели к ней наверх, дабы он мог увидеть, как она несчастна. Она повторила приказание еще раз.
Служанка исполнила порученное, а миссис Берри, решив, что должна посмотреть на себя сначала сама, крадучись подошла к зеркалу и постаралась придать себе более приглядный вид. Она набросила на Риптона шаль, а сама уселась в кресло, стараясь успокоиться, когда ей доложили, что гость уже поднялся наверх.
Это был Адриен Харли. Поговорив с Томом Бейквелом, он напал на след беглеца и сейчас вот, окинув взглядом накрытый стол и сияющий белой глазурью торт, он присвистнул.
Миссис Берри жалобно попросила его сделать ей милость и сесть.
– Чудесная сегодня погода, сударыня, – сказал Адриен.
– Да, конечно! – ответила миссис Берри, глянув через его плечо в окно и судорожно глотая воздух.
– Отличная стоит весна, – продолжал Адриен, пристально разглядывая ее лицо.
Миссис Берри с трудом, но все же исторгла из себя еще какие-то слова о погоде и глубоко вздохнула. Вид у нее был несчастный. Присматриваясь ближе к ее лицу, Адриен становился все развязнее и живее. Он был достаточно догадлив, чтобы понять, что может выудить некие, не совсем обычные сведения от этой женщины, которая, сознавая свою вину, едва сдерживает приступ истерики, а коль скоро он всегда чувствовал себя в своей стихии, когда перед ним был жалкий, кающийся и всецело зависящий от него грешник, то ему ничего не стоило притворной любезностью своей обмануть несчастную Берри.
– Если не ошибаюсь, здесь живет мистер Томсон? – заметил он, посмотрев еще раз на диван.
Миссис Берри только покачала головой, дав ему понять, что мистер Томсон здесь не живет.
– Ах, вот как! – сказал Адриен и с напускною беспечностью, но вместе с тем пытливо принялся оглядывать комнату. – Мистера Феверела, должно быть, нет дома?
В ответ миссис Берри только вздрогнула и опустила на колени обе руки.
– Слуга мистера Феверела, – продолжал Адриен, – сказал мне, что я непременно найду его в этом доме. Я думал, что он здесь со своим другом мистером Томсоном. Вижу, что я опоздал. Прием гостей окончен. Не иначе как у вас тут было торжество, сударыня, холостяцкий завтрак, не так ли?
Замечание это, сделанное перед лицом свадебного торта, скрывало в себе столько жестокой иронии, что миссис Берри уже не в силах была сдержаться. Она почувствовала, что должна что-то сказать. Изобразив на лице своем смиренную мольбу, она начала:
– Сэр, а вы позволите мне узнать, с кем я имею честь говорить?
Мистер Харли разъяснил, кто он такой.
Сдавленная тисками безжалостной правды, со стоном в голосе, она продолжала:
– Так, значит, вы тот самый мистер Харли, что был… о боже мой… и вы приехали за мистером…
Да, он действительно приехал за мистером Ричардом Феверелом.
– Боже ты мой! И вы не ошибаетесь, и он в самом деле родом из Рейнем-Абби? – спросила миссис Берри.
Адриен, которого вся эта история очень занимала, заверил ее, что молодой человек и родился, и вырос именно там.
– Сын сэра Остина? – вскричала копна черного шелка, утирая слезы.
Адриен подтвердил, что Ричард действительно родом оттуда.
– Какая же я негодница, что я натворила! – вскричала она и в упор взглянула на своего гостя. – Оказывается, я женила моего мальчика! Я своими руками отдала мое дитятко! О, мистер Харли! Мистер Харли! Я ведь вас знала, когда вы еще под стол пешком ходили. Я вас еще в коротких штанишках помню. И всему-то виною моя доброта.
Никак ведь не отказать, когда о чем-то просит мужчина. Посмотрите на этот торт, мистер Харли!
Совершенно невозмутимо Адриен окинул взглядом накрытый стол.
– Торт свадебный, сударыня! – сказал он.
– Так оно и есть, мистер Харли!
– Так это изделие ваших рук, сударыня?
Спокойный тон, каким был задан этот вопрос, пронзил сердце миссис Берри и мигом разметал тот ряд аллегорических намеков, которыми она собиралась дать ему понять, что катастрофа уже произошла, дабы избавить себя от мучительного пекла признаний.
– Нет, это не мое изделие, мистер Харли, – ответила она. – Торт этот покупной, а сама я пропащая женщина. Ведь когда я его на руках младенцем носила, мне и в голову не могло прийти, что настанет день и я женю его в собственном моем доме! Мне это никак было невдомек! И надо же было, чтобы он явился не куда-нибудь, а ко мне! Неужто вы не помните, когда его еще от груди не отняли, а кормилице вдруг пришлось взять расчет, и не по ее вине это было, мистер Харли! Наутро после той ночи, когда вы забрались к мистеру Бенсону в погреб и напились там мадеры – я помню все, будто вчера было – и мистер Бенсон был так взбешен, что грозился отхлестать вас ремнем, а я тогда уложила вас в постель. Я та самая нянька.
При этом воспоминании о беспечных детских годах Адриен кротко улыбнулся.
– Ну так что же, сударыня, так что же? – не унимался он. Он тянул ее прямо в пекло.
– Неужели вы всего этого не понимаете, ваша милость? – За этим последовала немая сцена, в которой миссис Берри патетически взывала к нему.
К этому времени Адриен, разумеется, уже все понял и в душе проклинал сумасбродство, взвешивая возможные его последствия, но по виду его нельзя было предположить, что он что-то знает; привычная улыбка играла у него на губах, он сидел все в той же удобной, непринужденной позе.
– Ну так что же, сударыня? – твердил он.
– Сегодня все это было, мистер Харли, в церкви, в половине двенадцатого или без двадцати двенадцать, и у них было разрешение.
Теперь Адриен не мог уже не догадаться, что речь идет именно о свадьбе.
– Вот как! – сказал он тоном человека столь же твердого, как сами факты, и столь же невозмутимого, как они. – Итак, сегодня утром кто-то женился; так кто же это все-таки был, мистер Томсон или мистер Феверел?
Миссис Берри подошла к спящему Риптону и сорвала с него шаль.
– Неужели же он похож на новобрачного, мистер Харли?
Адриен с поистине философским спокойствием посмотрел на пребывавшего в забытьи Риптона.
– А этот молодой человек был сегодня в церкви? – спросил он.
– О да! Там он вел себя вполне рассудительно и достойно, – вразумляла его миссис Берри.
– Ну понятно, сударыня. – Адриен пытался приподнять безжизненное тело юного кутилы, и губы его искривились в усмешке.