— Такие мечи у нас не в ходу, — покачал головой старик.
Морьо начинал злиться, не понимая, чего он хочет, и старательно скрывал гнев, все же выдававший себя пятнами на щеках.
Одна из девушек хихикнула.
— Силу воина можно измерить и иначе, — заметила она, наклоняясь, чтобы взять с блюда лепешку.
Морьо заметил ее раскосые удлиненные глаза и длинные ресницы, и вежливо улыбнулся в ответ. Может, хоть она уломает своего отца, если такой чужеземец, как он, ей понравится? И Морьо применил самую очаровательную из своих улыбок: она казалась смущенной, чуть стеснительной, и на нолдорских дев оказывала магнетическое воздействие. Но в этот раз он вовсе не был уверен, что здесь все пройдет так, как он хотел. В ответ она взглянула лукаво.
— Прежде чем биться с нашими воинами, совладай хотя бы с моими сестрами.
На вастакском всеобщем говорила она нараспев, медленно, что показывало неуверенность. Морифинвэ улыбнулся ещё шире. Ему приходилось слышать о девах-воительницах, но… Правда ведь в том, что они многократно слабее любого мужа? Ну, в меткости ещё можно соревноваться, там не требуется большой силы — и то он не встречал женщины, равной себе, хотя среди нолдор владели этим искусством почти что все.
— Мудрое решение, госпожа, — ответил он со всей учтивостью. — Если я покажу себя хуже, тем приятнее будет проиграть именно тебе, — и он снова улыбнулся как можно обольстительнее. — А если выиграю и покажу себя славным воином, обещает твой отец и твое племя послужить мне?
Снова послышались переговоры на их резком, отрывистом языке, непонятные ему, но, судя по одобрительному кивку старца, согласие удалось получить. И девушки поднялись, одна за другой исчезая под пологом большого шатра, темной глыбы на фоне глубокого синего неба. Последняя из них поманила Морьо за собой, и он встал, а затем нырнул следом.
Здесь горело несколько ламп, слышался запах масла, смешанный с другим ароматом, цветочным, тонким и чуть сладким. Стояло высокое ложе, что было непривычно — насколько Морьо знал их обычаи, место для сна устраивали прямо на полу из нескольких ковров, покоящихся один на другом, и все. Собственно в девах ничто не отличало ни лучниц, ни умеющих обращаться с мечом. Морьо растерянно огляделся.
— На каком же оружии мы будем состязаться?
Дружный смех в ответ напомнил птичий щебет.
— Это будет состязание иного рода.
Она сняла с себя накидку, показав лицо: оно было почти совершенно таким, каким Морьо успел его домыслить, с узким орлиным носом, тонкими губами и черными бровями вразлет. Разве что линия подбородка оказалась чуть твёрже и тяжелей, чем он думал. Отсветы лампы на желтоватой коже казались яркими, как языки огня. Под накидкой были шаровары и нижняя рубашка, тонкая, впрочем, ещё скорее дева оказалась и без нее, после чего прошлась пальцами по предплечью Морьо, усаживая его на постель.
Он начинал понимать, к чему она клонит, и снова с трудом скрыл торжествующую улыбку. Что ж, если их обычаи предполагают подобную открытость нравов, тем лучше для него. Подобным состязаниям Морифинвэ Карнистир может предаваться неустанно, ежедневно и еженощно! В них он точно не посрамит ни себя, ни имени Финвэ. Его глаза жадно, как у кота, сверкнули, когда он пробежался взором по другим двум девам, которые успели раздеться и были теперь выше пояса полностью обнажены. У второй девы лицо было хорошенькое, в меру пухлые губы и наивный взгляд, а ещё небольшая округлой формы грудь с острыми сосками, — то, что надо, — она походила на младшую сестру первой и на нолдорского рыцаря смотрела с ответным любопытством. У третьей кожа была много смуглее, такая темная, что за ней почти невозможно было прочитать эмоции на лице, и Морьо сразу подумал, что это, может быть, служанка или подруга.
Старшая села рядом с ним, младшая зажгла ещё пару плошку с маслом, бросив в огонь благовоний, чтобы в шатер не пробрался ночной холод и мелкие ядовитые твари, третья принялась наигрывать на непривычной формы лютне, извлекая из нее долгие, но не заунывные звуки.
Ладонь первой девы снова прошлась по его плечам, и гладила она его мягко, точно успокаивала. Его плащ упал с плеч и лег на постель рядом; дальше Морьо не стал заставлять ее ждать и сам скинул рубаху, заодно порадовавшись, что от доспехов избавился ещё раньше, до шатра. Его собственная кожа в редких рельефных полосах шрамов казалась в полумраке белой, почти светящейся. Он тронул завязки на штанах, потом решил, что торопиться некуда.
— Воин должен быть неутомим, — проворковала она, — и терпелив.
Морьо кивнул, сглатывая от нетерпения.
— Все верно, госпожа.
— Мне нравится, как ты учтив.