Бойцы временами останавливаются, приваливаются к ближайшему дереву, чтобы отдышаться. И через минуту снова бегут. Мы хотим успеть... А когда вдали видим клубы дыма, приходит понимание – не успели. В последнем рывке влетаем в расположение отряда и видим тут и там тела. Они в беспорядке разбросаны по всему периметру. Вдали горит командирский пункт. Флаг с него сорван и брошен тут же на землю.
Бросаюсь осматривать тела в надежде найти живых. Бесполезно. Все они или прошиты пулями или изрезаны в лохмотья. Пока перебираю погибших, натыкаюсь на всех своих. Леха, Геныч, Санек, Миха, Валерка... Они все мертвы. Мои парни, с которыми я почти год плечом к плечу сражался. Которые не раз мне жизнь спасали. Из груди вырывается даже не стон, а вой какой-то.
Иду, пошатываясь, в сторону казармы. Боюсь найти там ту, кем дорожу больше всего. Ту, кто в сердце мое вошел полгода назад намертво. Мать моего ребенка. Захожу в помещение. Там тоже тела. Осматриваюсь вокруг. Не вижу среди погибших Каринки. Мелькает слабая надежда – спаслась? Вдруг успела сбежать? И тут же краем глаза улавливаю, как будто у окна стоит кто-то. Перевожу взгляд. Так и есть. Каринка!
Кидаюсь рывком к ней. Не могу понять, почему она не реагирует. Ведь явно же слышно было, как мы на территорию базы зашли. А, подлетев к ней, начинаю понимать – что-то не так. Опускаю взгляд вниз и вижу, что под Каринкой, у ног ее, лужа темная. Кровь. Лужа крови. Под ней. Задерживаю дыхание и застываю на месте. Начинаю поднимать взгляд выше. И понимаю, что стоит Каринка, наклонившись вперед. Лбом в окно упирается. А руки на подоконнике лежат без движения.
Подхожу вплотную. Пытаюсь отодвинуть её за плечи от окна и в этот момент происходит две вещи: тело Каринки падает на пол, а ее голова на подоконник. Остекленевшими глазами смотрю на всё это и понимаю, что руки Каринки тоже остались на подоконнике. Ей отрезали кисти рук и голову. Значит, как-то выяснили, что она снайпер. Все знают, что больше всего ненавидят именно снайперов. Боятся и ненавидят. И казнят их всегда максимально жестоко. Отрезанные руки – первое, что делают с попавшим в плен снайпером.
Отхожу от тела любимой женщины. Делаю шаг назад и оседаю на пол. Кажется, что голова сейчас лопнет. Сжимаю её руками изо всех сил. Из груди все же вырывается вой. И на этот раз это реально вой. Я сижу рядом с телом той, кого любил больше жизни, в ком навсегда остался наш ребенок, и вою. В мыслях монотонным прибоем бьется:
– Я буду с тобой... Всегда...
Не помню, как меня подняли с пола и утащили из казармы, как погрузили в грузовик, который вывез нас с этого проклятого места.
Я не стал продлевать контракт. Собрался и ушел в горы, откуда пришла банда, лишившая меня смысла в жизни. Выследил каждого, кто был участником той бойни. За время службы мне стал знаком там каждый камешек. Этих ублюдков не составило труда вычислить и ликвидировать по одному.
Первому же попавшему мне в руки за секунду нарисовал «улыбку» на шее.* Так делал с каждым, у кого в руках было оружие, а на теле чужая форма. И в один момент услышал от одного из них перед тем, как он испустил дух:
⁃ Мактуб...*
Араб. Значит, это арабские наемники провели ликвидацию нашей части. С тех пор не раз слышал, как меня так называли. Что ж, для них я и есть мактуб. В то время в арабском был еще не настолько силен, но значение этого слова знал. Лишь один из них смог скрыться. Тот, кто управлял всей этой сворой. Ушел через ущелье, взорвав за собой участок скалы, чтобы пройти уже нельзя было. Пришлось отложить нашу встречу. Но она состоится рано или поздно. Его имя и внешность отпечатались в моей памяти навсегда. Я умею ждать, Амир.
После пришла очередь основной мрази. На гражданке начал выяснять, кто отдал тот приказ, отправивший нас в никуда. В результате которого я потерял всех своих друзей и любимую женщину с ребенком. Выяснил. Отец помог. Он тогда еще не был генералом, но уже многое мог. Просил не лезть, говорил, что они сами его достанут. А я хотел лично посмотреть в глаза тому, кто лишил меня всего самого дорогого в этой жизни. И посмотрел.
Он долго выл, когда я резал его на куски. Заткнул ему поганую пасть его же деньгами, которые он "заработал" на смерти моих друзей. Ублюдок радостно доставал их из сейфа в надежде откупиться и выжить. Ошибся. Я забивал пачки банкнот в продажный рот так, что зубы крошились. И с наслаждением резал. Закончил лишь тогда, когда из него перестали литься воющие звуки и кровь. Не так уж и много в человеке крови, оказывается. Быстро вытекла. Мне хотелось подольше насладиться его агонией. И после этого я, наконец, перестал видеть во сне, как падает на пол тело Каринки.