— Ваше сиятельство! — тут же с облегчением стал кланяться мне торговец рабами, — я с радостью отведу ваших доверенных людей к лучшим ювелирам города.
Я кивнул, закрыл крышки и Паула, Бернард с работорговцем отправились в город.
Прошло четыре часа, как они вернулись обратно, и я полностью расплатился с довольным португальцем, который вручил мне все купчие и расписки на купленных и тут же освобождённых рабов, а как только он уехал, как к нашим кораблям вскоре прибыли арендодатели и наперебой стали предлагать мне снять у них дома. Тут же появились и желающие сдать нам повозки, а также торговцы провизией и прочие любопытные, которые узнали, что в город прибыл сказочно богатый человек. Так что ещё утром мы искали нужное нам, а уже в обед всё необходимое предлагали нам люди сами, и оставалось только выбирать.
Благо дом, который предложил нам молодой человек из свиты сеньора Фернанду де Браганса, устроил сеньора Альваро по размерам и взяв в аренду повозки и телеги, мы стали туда переезжать. Там же я познакомил всех со своим новым приобретением.
— Они теперь свободные люди, — показал я на группу молчаливых чернокожих людей, которые испуганно жались друг к дружке, в окружении большого количества вооружённых людей, которые их с интересом рассматривали. Всё же в отличие от Португалии, для Кастилии чернокожие люди были в диковинку.
— Сеньор Альваро, мужчин пристройте к делу, пока без жалования, поскольку нужно найти того, кто говорит на их языке и объяснит им, что происходит, — распорядился я, на что управляющий кивнул.
— Паула, если тот священник, о котором говорил работорговец в городе, найди его и попроси прийти ко мне, — повернулся я к девушке, которая подтверждающее склонилась в поклоне. — сеньор Аймоне поможет тебе.
— Конечно, сеньор Иньиго, — отозвался госпитальер.
— Девушку помыть, переодеть и не спускать с неё глаз, — добавил я, показывая на молодую негритянку, на которой было надета лишь простая холщовая накидка, но было видно по её фигуре и лицу, что борьба за неё не зря велась такая серьёзная. Девушка была очень красива, поскольку её лицо не было привычно круглым и широконосым, как у большинства чернокожих рабов, что я видел кругом, а овальным, с хорошо очерченными скулами, небольшим тонким носом и красивыми глазами. По всей видимости в её крови были явно европейские корни, ведь её отец был типичным представителем своей национальности.
Паула мне поклонилась, показывая, что поняла.
— Бернард, а ты отмой этих, — я показал швейцарцу на огромного негра, с которого всё и началось и остальных бывших невольников, — и найди им всем крестики и бечёвки для ношения, а то непорядок какой-то, что христиане ходят без них, да ещё у меня в доме.
— Конечно, сеньор Иньиго, — отозвался швейцарец.
Раздав всем указания, я пошёл ожидать в комнату, которую мне выбрала Марта, пока она с остальными слугами грела горячую воду и готовила мне новую одежду. Я собирался как можно быстрее продолжить своё новое знакомство, поскольку если слова владельца корабля, на котором я сюда прибыл были правдой, то суда мне нужно будет доставать через верхушку местной знати, а мой новый знакомый, вполне походил для того, чтобы ввести меня в высшее общество.
Глава 4
Меня одели в мой лучший красный бархатный костюм, расшитый золотом, зелёные чулки, сотканные из тонкой английской шерсти, с пришитыми бантами из накрахмаленных кружев и поднесли мне зеркало, чтобы я осмотрел себя.
— Пояс, — приказал я и Паула подпрыгнув на месте и подняв подол платья правой рукой, быстро его принесла и аккуратно меня опоясала.
Я ещё раз осмотрел себя в небольшом отражении.
— Кто на свете всех милее? — иронично спросил я своё отражение, и скривил зеркалу рожицу, далёкую от совершенства.
— Его сиятельство, Иньиго де Мендоса, — моментально ответили мне Паула и Марта, думая, что я спрашиваю это у них.
Повернув голову, я осмотрел платье Паулы, которое соперничало с моей одеждой по пышности и дороговизне, а её волосы были уложены в причудливую причёску и скрыты сеткой, состоящей из жемчужных нитей — последний писк флорентийской моды.
— Надень то ожерелье с рубином, что я тебе недавно подарил, — попросил я её и тут же осёкся, поскольку она его тоже продала. За всё мы получили конечно много меньше, чем заплатили при покупке, но зато у меня появились наличные, которые следовало тратить очень бережливо, поскольку дальше продавать можно было только мою одежду.