— Я не поблагодарил вас, сеньор Иньиго, — старик съел всего несколько кусочков сыра с хлебом, запив всё разбавленным вином и отодвинул от себя тарелку.
— Можно просто, брат Иньиго, — скромно сказал я ему, заставив снова удивлённо вскинуть брови, — мы не на людях.
— Брат Иньиго, ещё раз благодарю вас, — склонил он голову, — я планирую скоро снова отправиться в дальний путь, нести свет господа на чёрный континент, так что крепкая обувь и тёплая одежда мне определённо понадобятся в этом путешествии.
— Боюсь на некоторое время брат вам придется задержаться здесь, — улыбнулся я ему, — вы ведь португалец?
— Да брат, — кивнул он.
— Кроме португальского знаете ещё местные языки племён Африки?
— Да, несколько наречий, — снова кивнул он, — выучил, чтобы нести свет веры в их весьма чёрствые сердца.
— Отлично, — обрадовался я, что всё как я думал, так и оказалось, — я купил и освободил тех рабов, которых вы на корабле обратили в христианство, проблема теперь в том, что они не говорят ни на каком другом языке, кроме своего, а мне нужно как-то до них донести то, что они свободны.
Священник ахнул и изумлённо посмотрел на меня.
— Так это вы тот кастильский дворянин, кто выкупил Джабари и его семью, заплатив пятнадцать тысяч флоринов? — воскликнул он, срываясь с места, затем подбежав ко мне и опустившись передо мной на колени взял мою руку и поцеловал её. Я изумлённо на него посмотрел.
— Брат, я молился все эти дни, когда узнал об этой новости! — он поднял на меня взгляд, а глаза его были полны слёз, — вы настоящий христианин!
— Встаньте брат, прошу вас, — я смущенно вытянул руку из его ладоней, — вы так говорите, будто я мог поступить иначе. Конечно, когда я увидел, что они крещённые, я не мог пройти мимо.
Священник поднялся и плача, крестясь, вернулся на место.
— Брат, вы можете меня просить обо всём, что угодно, — твёрдо сказал он, обращаясь ко мне.
— Я всего лишь прошу вас быть моим учителем, — тепло улыбнулся я ему, — мне нужно за то время, пока я нахожусь здесь овладеть португальским и теми языками, которые знаете вы. Мне нужно как-то общаться с моими новыми слугами.
— Конечно брат! — тут же заверил меня он, — я в полном вашем распоряжении.
— Тогда начнём обучение завтра с утра, — кивнул я, — а чтобы оно было более продуктивным, вы поживёте пока здесь, чтобы мы не тратили время на дорогу. Я спрошу разрешения у герцога Браганса.
— Обычно герцог не склонен к милосердию брат, — осторожно ответил мне священник, — вы уверены, что у вас не будет из-за меня проблем?
— Я попрошу его, именем господа нашего, — мирно сказал я и перекрестился.
Затем я позвал Бернарда и попросил его устроить священника в одной из комнат, что нам выделили, а сам направился искать кого-то из мужчин рода, чтобы согласовать своё самоуправство в их доме.
Нашёл я, как ни странно, самого герцога, который явно только вернулся во дворец, поскольку выходил из повозки и в окружении пяти дворян шёл к входу в главное здание.
— Ваша светлость! — я поприветствовал его издали и поклонился, когда Бернард поднёс меня ближе, — у вас будет минута выслушать меня?
— Я буду всё равно переодеваться, так что конечно, сеньор Иньиго, — кивнул старик и показал Бернарду идти рядом с ним, вызывая тем самым ревностные взгляды от других дворян, которые сами хотели находиться рядом с герцогом.
— О чём вы хотели со мной поговорить? — поинтересовался он, когда мы прошли в зал, где слуги стали снимать с него один костюм и переодевать в другой, более простой и домашний.
— Я хочу выучить португальский, ваша светлость, — смиренно сказал я, — и нашёл себе учителя, священника из ордена францисканцев, он знает латынь, так что обучение пойдёт быстрее, если он будет жить рядом со мной. Я хотел спросить вашего разрешения на то, чтобы он какое-то время пожил в комнатах, которые вы предоставили мне.
— Эти свиньи францисканцы, — герцог поморщился, — от них всегда так ужасно воняет.
Я бы с ним согласился, поскольку чаще всего так и было, но я встречал и исключения, в виде брата Иакова, так что ответил очень корректно.
— Потому я приказал его отмыть, переодеть в чистую одежду, а старую сжечь, ваша светлость, — спокойно ответил я, вызвав его удивление.
— И он согласился? — искренне изумился герцог.
— У меня большой дар убеждения людей, ваша светлость, — кротко сказал я, заставив его хохотнуть.