— Сеньор Аймоне вернулся, сеньор Иньиго, — сообщил он, стараясь не замечать при этом лежащую рядом со мной Паулу в одной ночной сорочке.
— Зови его, — обрадовался я, и когда он скрылся, сказал уже Пауле.
— Оденься.
Она кивнула и позвала Марту, которая принесла её платье, и девушка встречала Великого госпитальера уже полностью одетая, сидя на стульчике и чинно попивая травяной настой.
Рыцарь вежливо постучался и вошёл внутрь, неся под мышкой две шкатулки, явно новые.
— Я сразу рассортировал всё, сеньор Иньиго, — обратился он ко мне, — у меня, к счастью, крепкая память, так что вроде бы ничего не напутал.
— Что это, сеньор Аймоне? — заинтересовалась Паула, стрельнув взглядом на большие шкатулки.
— Просьба сеньора Иньиго, — улыбнулся он ей, — не буду портить вам удовольствие, пусть он сам об этом вам расскажет.
Глаза девушки словно два прожектора перевелись на меня, заставив закашляться.
— Вы решили уже, сеньор Аймоне. когда выезжаете? — поинтересовался я у рыцаря.
— Да, сеньор Альваро купит нам к вечеру провизии в дорогу, телеги и лошадей, так что я планирую выступить завтра с первыми солнечными лучами. Хочется уже поскорей увидеть наши новые корабли.
— Тогда последняя просьба, — улыбнулся я, — откройте пожалуйста ту шкатулку из принесённых вами, где лежат мои драгоценности.
Под изумлённым взглядом Паулы он это сделал и заинтересованно посмотрел на меня.
— Какой перстень был самый дорогим, сеньор Аймоне? — поинтересовался я у него.
Рыцарь взял и показал мне красивый золотой перстень с огромным рубином.
— Этот, сеньор Иньиго.
— Я бы хотел, чтобы вы взяли его от меня на память об этой поездке, сеньор Аймоне, ваша помощь просто неоценима, — вежливо попросил я его.
Рыцарь беспомощно посмотрел на дорогой перстень, потом на меня.
— Начинаю понимать сеньор Иньиго, как вы смогли купить четыре корабля всего за один флорин, — тяжело вздохнув, он надел перстень на палец, — и благодарю вас за подарок, я знаю, какой ценой он достался вам, а значит и мне.
— Тогда жду вас обратно в Лиссабоне с четырьмя кораблями, — склонил я голову перед ним и он, тоже поклонившись вышел.
Едва дверь за ним закрылась, как Паула слетела со стула, перестав изображать из себя благовоспитанную сеньориту и бросилась к шкатулкам, открыв и вторую. Её шокированное лицо, когда она увидела почти все свои драгоценности, изрядно меня посмешило.
— Что это? Как это? — она тыкала своим миниатюрным пальчиком в драгоценности, ошеломлённо смотря на меня при этом, — мы же их продали.
Я спокойно пожал плечами.
— У меня появились средства, и я попросил сеньора Аймоне выкупить их обратно, я же знаю, как ты их любишь.
Девушка даже не заикнулась о том, что части драгоценностей в шкатулках нет, хотя со своего места я видел, что отсутствуют некоторые из моих подарков, что ещё больше укрепило меня в мысли о том, что нужно Паулу за примерное поведение побаловать походом по ювелирным лавкам Лиссабона.
Пока я об этом думал, девушка молча потянулась рукой к завязкам своего платья, что меня слегка обеспокоило.
— Так Паула! Спокойно! Дыши глубже! — командовал я, поскольку её взгляд, направленный на меня, начал откровенно пугать.
— Сеньор Иньиго, — раздался её хриплый, подёрнутый похотью голос, — если бы вы были хотя бы на лет пять постарше, то поверьте мне, сам господь вас бы сейчас не спас от меня.
— Я бы позвал охрану! — пискнул я, на что получил возмущённое фырканье, и верхняя часть её платья вернулось обратно на плечи.
— Можно я сегодня никуда не пойду? — попросила она, ложась на кровать и головой укладываясь мне на колени, — смотреть на эти похотливые рожи, после того, что вы для меня сделали, я просто не могу.
— Ты лежи сколько хочешь, а меня ждут уроки, — вздохнул я, сгоняя её левой рукой со своих ног, — к тому же нужно ещё придумать, что можно такого подарить человеку, у которого есть всё и разослать письма двум архиепископам, договорившись о дне совместного ужина.
— Иньиго⁈ — девушка изумлённо посмотрела на меня, — ваша левая рука!
— «Блин, спалился, — вздохнул я, поскольку сто дней, отведённых на её восстановление, истекли пару месяцев назад и всё это время, я втайне от всех её активно разрабатывал, не показывая, что она уже не так сильно трясётся, как раньше. А ведь примерно к маю у меня должны были восстановиться и ноги, мне ещё только предстояло подумать, как подать это окружающим, давно привыкшим к моей немощности».
— А что с рукой? — попытался прикинуться я дурачком.
— Она сильная! — Паула преодолевая моё сопротивление взяла левую руку в свои ладони, пощупала её, потрогала бицепс и затем возмущённо посмотрела на меня.