— Сеньор, сеньор! — залепетал он на кастильском.
— Я говорю на твоём языке, — хмыкнул я, — обращайся ко мне ваше сиятельство, я арагонский дворянин.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — быстро повторил он, причем первое слово конечно на родном языке, а обращение к титульному дворянину на кастильском.
— Не знаю, понял ли ты уже или нет, но можешь мои слова передать потом остальным, — спокойно продолжил я, — я выкупил вас у работорговцев, поскольку вы христиане и дал вам вольную. Вы не рабы. Это понятно?
— Да ваше сиятельство, — по чёрным щекам побежали белесые влажные дорожки.
— Поскольку вернуть я вас на родину не могу, я предлагаю вам два варианта: первый, вы можете получить деньги и попытать счастья вернуться домой сами, второй, кто захочет может остаться моим слугой.
— Я и моя дочь останемся с вами, в любом случае, ваше сиятельство, — быстро ответил он, — если вы позволите, я спрошу остальных.
Я кивнул головой, он поднялся с колен, пошёл поговорил и вернулся ко мне.
— Мужчины интересуются на сколько денег они могут рассчитывать ваше сиятельство? — спросил он, — женщины хотели бы остаться с вами.
— Двадцать флоринов думаю будет достаточно для того, чтобы они устроили свою жизнь, — пожал я плечами, немного удивившись тому, что никто из мужчин не захотел остаться в спокойной и сытой жизни.
Он снова вернулся к ним и потом сразу ко мне.
— Женщины тоже передумали, ваше сиятельство, — ответил он, — двадцать золотых монет огромные деньги для любого из нас, все выбрали первый вариант.
Вот тут моя логика сломалась окончательно. На одной чаше весов сытая, относительно спокойная жизнь в качестве слуги, а на другой непонятная и без каких-либо гарантий, но с кратким моментом обладания небольшого богатства.
— У них нет ни единой мысли о том, что ждёт их дальше? — удивлённо спросил я его, — почему они выбирают то, что можно получить здесь и сейчас, а не более лучшие условия на перспективу?
— Что такое перспектива, ваше сиятельство? — недоуменно поинтересовался у меня Джабари и я понял, что зря наверно предложил им выбор, они просто не могли смотреть вперёд и жили сегодняшним днём. Но, с другой стороны, для меня ведь это было и хорошо, зачем мне слуги, которые не могут понять последствий своих действий? Рабы ведь были мне не нужны, для беспрекословного выполнения приказов.
— «Пожалуй это даже к лучшему, — решил я и не стал откладывать в долгий ящик прощание».
— Скажи им, что всем сегодня выдадут деньги и они могут идти на все четыре стороны, вольные им выдадут с собой, пусть их не потеряют, иначе окажутся в кандалах быстрее, чем смогут потратить золото, — холодно сказал я, отворачиваясь от сцены благодарности, которую мне устроили мои уже бывшие слуги и передал свой разговор сеньору Альваро, который был удивлён не меньше меня, когда узнал, что все выбрали «здесь и сейчас».
— Согласен с вами, сеньор Иньиго, — покивал он, — если они не думают, что их поступки или слова могут повлиять на вас по итогу, лучше от них избавиться.
— Вот и я подумал о том же, — подтвердил его слова я, — Джабари и его дочь остаются. По возвращении в Аликанте я найду ему хорошего учителя из наёмников, чтобы научил сражаться, а девушка станет моей служанкой, всё же пятнадцать тысяч я зря что ли потратил на неё.
— Домой плыть долго, я займусь обучением их обоих кастильскому, — кивнул он, — чтобы хотя бы могли понимать простые приказы.
— Благодарю вас, сеньор Альваро, — кивнул я, — это то, что я и хотел.
Мы с ним попрощались, и я поехал во дворец герцога Браганса, где объявил новость, что через пару дней отбываю обратно домой, поскольку завершил все свои дела в Португалии. Больше всех этому опечалился старый герцог, с которым мы последнее время часто общались, остальные восприняли мой отъезд спокойно, а кто-то даже с радостью, поскольку я и правда загостился в их доме.
Никакого прощального ужина мне не устроили, в указанный день я рано утром попрощался с герцогом и сеньором Фернанду, которые вышли меня проводить и отбыл в порт. Так рано я решил встать, чтобы ухажёры Паулы нас не преследовали, поскольку я всем говорил, что мы уедем вечером этого дня и там явно готовились её проводы со слезами и цветами.
Так что, обманув всех, мы спокойно добрались по пустым улицам до порта и погрузились на корабли, которые давно были готовы к отплытию. Нам предстоял теперь долгий путь домой.
Большинству моих спутников настолько не понравился Лиссабон, что даже Хуан с Виленой, всё время только и находившиеся друг с другом и те говорили, что скорее бы вернутся в Аликанте, хотя там им снова придётся стать не влюблённой супружеской парой, которая вызывала всеобщую зависть, а епископом и просто девушкой из аристократической семьи.