— Ваше преосвященство! — ахнул я от его слов, — вы иерарх церкви! Один из высших духовных санов! Как вы можете такое говорить? Я с трепетом и благодарностью отношусь к тому, что вы лично ко мне приехали! Я просто маленький человек, в котором нет ни грамма спеси, всё что я хочу, чтобы выборы завершились как можно быстрее и без особых конфликтов. Но унижать кого-то ради этого, простите, но это точно не про меня.
— Тогда я рад, что познакомился с вами лично, — удивлённо ответил мне кардинал, — буду ждать ответа.
— Конечно ваше преосвященство, я даю слово, что лично привезу вам его, — я низко ему поклонился, и мы довольные друг другом расстались только для того, чтобы я узнал, что встретиться со мной захотел бы ещё один кардинал.
На этот раз это был самый главный соперник по выборам папы после Доменико Капраника, француз и богатейший кардинал из всех, о ком мне рассказывали — кардинал Руанский — Гийом д’Эстутвиль. Я был настолько уверен в том, что с ним бесполезно разговаривать о его голосе, что даже не сунулся к нему, когда мне сказали, сколько он денег тратит на одно только меценатство. По сравнению с ним, я был просто бедным студентом.
— Быстро позови Паулу! — приказал я нерасторопной негритянке, и та мигом вылетела из комнаты и вскоре передо мной предстала бледная тень той красоты, какой обычно обладала девушка: красное, заплаканное лицо, без тени косметики и потухший взгляд.
— Паула, быстро привела себя в порядок и мигом вниз, — приказал я ей, — делай что угодно, но кардинал Руанский не должен уехать от нас, пока я переодеваюсь.
Глаза девушки расширились.
— Слушаюсь, сеньор Иньиго, — кивнула она и быстро пошла к себе.
Я же приказал Амаре взять мой самый дорогой костюм и одеть меня, не забыв пояс от Медичи. Только через десять минут я спустился вниз, увидев весьма милую картинку. Красивая, шикарная девушка развлекала кардинала игрой на мандоре, поя при этом песенки на французском языке из репертуара моряков, выпивающих в портовых кабаках, а суровый кардинал вытирал слёзы с глаз, чтобы не хохотать при этом.
— Ваше преосвященство! Тысяча извинений, — покаянно опустил я голову, заговорив с ним сразу на французском, а при моём появлении инструмент сразу замолк, — служанка порвала мой костюм, пришлось переодеваться в старый, не мог же я предстать перед вами с дыркой на рукаве.
— О, сеньор Иньиго, — француз вытер последние слезинки с глаз, прежде чем обратиться ко мне, — вам не стоит извиняться, я даже не заметил, как пролетели эти пятнадцать минут, в обществе вашего прелестного учителя музыки.
— «Угу, если незаметно, то зачем было говорить о пятнадцати минутах, — понял я его скрытый укол».
— Вы завтракали? — поинтересовался я у него, — если нет, то я прошу вас составить мне компанию.
Он поднялся, протянул руку Пауле, которая благовоспитанно присела в книксене и поцеловала его перстень.
— Не откажусь, — кивнул он и мы прошли в мою комнату, где до него уже был другой кардинал.
Он внимательным взглядом осмотрел крайне спартанскую обстановку комнаты, в которой основными предметами мебели были стопки книг и шкатулки с драгоценностями.
Я показал куда он может присесть и позвал Марту.
— Принеси пожалуйста завтрак, — сказал я ей так, будто до этого ничего не было. Умная женщина поклонилась и ушла, а вскоре пришла с закусками и вином.
Она налила кардиналу в серебряный кубок вино и сделала два сэндвича, как я её научил, затем порезала его на небольшие равные части и пронзила каждый деревянной палочкой, оставив это нам. Кардинал с удивлением наблюдал за её манипуляциями и когда женщина ушла, осторожно попробовал одно канапе, и его брови поднялись.
— Впервые вижу, чтобы кто-то так делал, — удивился он, — просто, вкусно и удобное есть, ровно на один укус.
— Нанял Марту во Флоренции, ваше преосвященство, — пожал я плечами я, — и не пожалел ни на минуту.
— Да, Флоренция, — вздохнул француз, показывая пальцем на мой пояс, — бывал и я в гостях у Медичи.
— Почему же вы тогда решили поддержать Милан? — поинтересовался я.
— Медичи и Сфорца союзники после подписания Лодийского мирного договора, — ответил он, — вы должны это знать.
— Это так, синьор Козимо говорил об этом, — кивнул я, — но я спросил почему кардинала Доменико Капраника решили поддержать вы, а не активнее продвигали самого себя на место папы? К моему удивлению, это оказалось не так дорого.