«Сюда, сюда, сюда».
Я следую указаниям шепотков, проносясь через кусты, пока не замечаю узкую тропинку и сворачиваю по ней на юг, где, по словам Кейлин, находятся пещеры. Через сто с лишним метров я замечаю скалу.
«Сюда, сюда».
Сбавляю скорость, прыгая с одного каменного выступа на другой, пока не нахожу нечто похожее на вход в пещеру. Отлично.
Спрятавшись в тени, опускаю Кейлин на землю. К моему удивлению, у неё ещё остались силы держаться, но когда она прижимается плечами к стене, её спина выгибается, а на лице отражается гримаса боли.
— Чёрт.
Я прижимаю ладонь к её ране прямо под грудью. Она стонет, и в моей голове желание сливается с паникой. Надо взять себя в руки.
Всё во мне кричит, что нужно спасти её. Помочь ей. Тени шепчут мне в уши, умоляя о том же.
Магия концентрируется в районе моей груди, пальцы покалывает исцеляющей силой. Это так непривычно — лечить кого-то другого. Есть нечто интимное в том, чтобы сначала генерировать силу внутри себя, а потом направлять её на чужую рану, соединяя рваные края вместе.
Я закрываю глаза, погрузившись в работу, магия плавно перетекает из меня в неё, но даже прикосновение к её нежной коже, её поднимающаяся и опускающаяся от тяжёлого дыхания грудь отвлекают меня.
Я отдёргиваю руку от её тела, когда начинается жжение и возникает слабость. Я потратил слишком много сил на исцеление врага. Всё смешалось и запуталось. Я прижимаю руку к каменной стене, борясь с усталостью.
Кейлин спасла меня.
Я спас её.
Разве мы не должны были поступить наоборот?
Она медленно соскальзывает на пол, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на меня, пока я роюсь в своём рюкзаке. Нахожу склянку, зубами откупориваю и протягиваю ей:
— На, выпей.
Она берёт склянку дрожащей окровавленной рукой и опустошает одним большим глотком, пока я ищу вторую для себя. Мы оба истощены физически и магически. Исцеление забирает много сил у обеих сторон. Особенно когда мало опыта.
В очередной раз мысленно проклинаю отца за то, что запрещал практиковаться в целительской магии.
Присаживаюсь на корточки рядом с Кейлин, осматривая её рану. Кажется, у меня неплохо получилось обработать её. Жизненно важные органы не задеты, но сама рана закрыта не до конца.
— Позволь, — мягко прошу её. Она смотрит на меня своими тёмными глазами, сдвинув брови. А затем убирает пальцы, не разрывая зрительный контакт.
Я оттягиваю в сторону разорванную ткань, обнажая нежную кожу вокруг раны, оставленной стрелой всего несколько минут назад. Она уже почти закрыта, но всё ещё имеет ярко-алый оттенок от кровотечения и воспаления. Кончиками пальцев медленно и осторожно вытираю кровь.
Кейлин стонет. Я замираю.
— Прошу, не надо, — произносит она, не дыша. Оотдёргиваю руку, внезапно осознав, как близко мы друг к другу: я даже чувствую её дыхание.
Тяжело сглатываю и встаю, отступая на шаг. Моё сердце бьётся так часто, что я сомневаюсь, сможет ли оно успокоиться.
— Спасибо, — произносит она слабым голосом.
Я не отвечаю.
— Возможно, тебе стоило просто оставить меня умирать.
Я сажусь на небольшой камень — довольно низкий, поэтому мои колени почти упираются в грудь.
— Возможно, — соглашаюсь я. Хотя в тот момент у меня и мысли такой не было. Я просто должен был её спасти и не мог думать ни о чём другом. — Но сейчас ты для меня довольно ценная союзница. Я бы не нашёл эту пещеру без помощи твоих шепчущих друзей.
Она хмурится и оглядывается вокруг, будто только сейчас осознав, где мы находимся.
— А Тьядин?..
Пожимаю плечами.
— Я потерял его из виду, как только в тебя прилетела стрела. Надеюсь, он убежал.
Она рассеянно кивает.
— Мы ведь в нужной пещере? — спрашиваю её.
— Думаю, да. Здесь есть только одна пещерная система, насколько мне известно, но много тоннелей и несколько выходов. Я не узнаю конкретно этот, но вряд ли мы далеко от нужного.
Киваю.
— Только прошу тебя, — продолжает она, понизив голос, при этом её дыхание учащается. — Не ходи по этим тоннелям в одиночку. Это место крайне…
— Опасно? — ухмыляюсь я, потому что это и так очевидно: здесь вообще всё опасно. Но её выражение лица меня настораживает.
— Ты даже не представляешь насколько.
Кейлин, которую я знал, была безразлична ко всему, лишь иногда можно было разглядеть лёгкий след грусти, злости или, максимум, тоски. Но я ещё не видел в её глазах даже намёка на страх.
До этого момента.