— Мне нравится зеркало, — ни с того ни с сего заговорил он.
— Что, прости?! — не понял Дима, переспросив.
— В Москве у меня тоже в палате было зеркало. Я мог видеть любого, кто заходит до того, как увидят меня. Так я мог немного подготовиться.
— Подготовиться?
— Да, — не поворачивал голову Саша, лёжа в одном и том же положении для собственного комфорта. — У людей может быть разная реакция при виде ракового больного. Интересно наблюдать. Правда, гостей у меня немного.
— Прости, — тут же начал оправдываться Дима.
— За что? — быстро остановил его юноша.
— Я не приходил к тебе все эти месяцы. С того момента, как…
— Я пытался покончить с собой на глазах у десятка людей?
Дима промолчал. Одно время он действительно считал: Саша не выдержал навалившихся на него проблем и решил избавиться разом от всего. К этой мысли он пришёл не сразу и до сих пор не знал причины поступка. Единственное, что говорила мама, так это то, что ничего подобного Саша не повторит. Малышкин остался в неведении, но очень хотел узнать правду, разве что, время для этого вышло.
— Я хотел увидеть тебя, Дашу, Антона… Всех вас, ведь, вы все для меня стали настоящей семьёй, ведь её у меня не было. Почти не было, — поправился Саша, продолжив, — но подходящий момент так и не настал. Просто неподходящий год. Вам не нужны лишние стрессы…
— Позволь нам самим решать, — вмешался Дима.
— Поверь, я не хочу стать преградой…
— Да что с вами такое? — разозлился Малышкин. — Почему вы все думаете, что медали для меня важнее человеческой жизни, тем более твоей? Я никогда не шёл по головам. Да, я хотел и хочу медали, но не такой ценой.
— Помнишь своё обещание? — снова напомнил Саша о том, о чём Дима не забывал.
— Да.
— Ты не выполнишь его, если будешь думать лишь о том, в чём бессилен. Я говорю тебе, как уже дипломированный психолог, сдавший экзамены экстерном и, наконец, получившим то, к чему долгие годы стремился.
— Снова хвастаешься? — не мог не заметить Малышкин, немного растопив лёд беседы.
— Жаль, не воспользуюсь дипломам, — снова напомнил себе он.
— Не отходи от темы, — вернулся к прежнему разговору Дима. — Я буду решать, что мне делать со своей жизнью. Время, когда ты заставлял выполнять свои прихоти, прошло, поэтому, послушай меня. Я буду рядом, хочешь ты того или нет. И будь уверен, это не последние дни твоей жизни. Всё наладится, вот увидишь.
— Что-то мне это напоминает! — вспомнил Саша.
— Что-то похожее ты говорил, когда я был в больнице. Помнишь, я много раз терял надежду из-за врачей, говоривших о невозможности вернуться в спорт, не говоря уже о победах. И что вышло?
— Что? — сделал непонимающий вид юноша.
Дима улыбнулся.
— Я одержал победу, — с гордостью в голосе произнёс он. — И не одну. Всё благодаря тебе.
— Ну, их могло быть и больше, если бы старался так, как тебе говорят тренеры и я — личный психолог, которого ты никогда не слушал.
— Будет, — уверял Дима, нисколько не сомневаясь. — И ты увидишь все мои победы. Обещаю.
— Не обещай того, чего не сможешь выполнить, — безрадостно поспешил напомнить Саша. — И я сейчас говорю не о том, что не верю в тебя.
— Верь в себя так же, как верил в меня. Думаю, этого должно хватить, ведь никто не верил больше, нежели случайный прохожий, оказавшийся не в то время и не в том месте.
— У меня метастазы! — сменил тему Саша. Услышав это, Дима онемел, хорошо понимая их значение. — Их много. Это значит, организм исчерпал все имеющиеся резервы в борьбе с опухолью. Всё внутри меня вскоре прекратит функционировать. Большинство пациентов умирают именно…
— Хватит, — не смог слушать дальше спортсмен. — Это невозможно.
— Уже ничего не поделать.
— Что ты делаешь? — возмутился Дима, делая это лишь из-за собственного бессилия и понимания скорой кончины. — Ты сдался! Прекратил бороться и смирился с этим?
— Будь ты на моём месте…
— В какой-то степени был.
— Не был и надеюсь, никогда не будешь.
Саша всё же приподнялся, испытывая сильные головные боли.
— Нельзя так просто лежать и ждать смерти, — продолжил Дима, не находя себе места. Он пытался найти способ помочь Саше, если не вылечить, то хотя бы вывести из состояния, в котором ему уже наплевать на своё будущее, но ничего не пришло в голову.
— А я не просто так здесь лежу, — уверял он. — Я жду, когда ты заработаешь обещанную медаль.
Это должно было успокоить Диму, но не вышло.
— Нельзя так, — не умолкал он.
— Можно, — говорил юноша. — После всего, через что я прошёл… Можно, — вздохнул он, вспомнив безуспешные попытки спасти собственную жизнь. — Я не хочу тратить последние дни на пререкания. Я слишком сильно соскучился по тебе. Нельзя упускать время, его и так мало. К тому же, мне нужно тебе кое-что сказать, пока ещё способен. Видимо, твоя мать ничего не говорила.