— Ксения Ивановна, машину! Я сегодня уже не вернусь, ключи от автомобиля я оставлю на столе, передайте, пожалуйста, Алле Кирилловне.
Игорь Владимирович поднялся, поправил ладонью волосы, поморщился от боли в руке и вышел…
…Дремотно, привычно гудели реактивные двигатели. Повлажневший ворот рубашки прилипал к шее. Игорь Владимирович ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу. За стеклом иллюминатора было бесконечно чистое и, казалось, неподвижное пространство, и только далеко внизу сквозь сизую дымку плыли неясные очертания земных ландшафтов, извивались линии рек и дорог.
Игорю Владимировичу до боли хотелось выстроить события жизни в ровный и связный ряд свершений, ведущих к предустановленной цели, к сегодняшнему его дню. Неважно, пусть этот день не велик по своим достижениям, пусть ничтожно значение его в потоке общей жизни, но как хотелось, чтобы день этот был осознанно достигнутой вехой. Его мозг, привыкший к строгим расчетам и точным допущениям, мозг инженера-конструктора и ученого, отказывался идти на самообман. Лететь оставалось еще четверть часа. Еще четверть часа поисков смысла и воспоминаний…
…Научно-технический совет прошел гладко. Игорь Владимирович за те несколько дней, что оставались до заседания, успел довести свое мнение о проекте до сведения многих членов совета, а мнение директора кое-что значило. Вопрос этот был поставлен последним, как не особенно важный. Григорий выступал убедительно, немногословно и спокойно, придерживаясь конспекта, просмотренного накануне Игорем Владимировичем. Особых споров не было, все восприняли обсуждение как подготовку ответа на газетную статью, и в протоколе было записано несколько обтекаемых фраз, которые вполне устроили Игоря Владимировича. После совета он почувствовал спокойную уверенность в том, что сумеет отстоять тему в министерстве, и стал ждать. События не замедлили. Через несколько дней в предобеденное время в динамике раздался тонкий от волнения голос Ксении Ивановны:
— Игорь Владимирович, Москва!
— Хорошо, — спокойно ответил он и почувствовал облегчение.
Интонации Аванесова были, по обыкновению, смешливы, неофициальны, в трубке не было обычных шорохов, так что каждое слово слышалось отчетливо и чисто.
— Слушай, Игорь, дорогой, как живется-работается? Я уже забыл, как ты выглядишь.
— Все ничего, Карен, вашими министерскими молитвами подпираемся, как соломенными шестами, — ответил Игорь Владимирович, принимая шутливый тон Аванесова.
— Это хорошо, начальство только для того и существует, чтобы молиться за вас, грешных.
— А ты, говорят, в католичество перешел, в Италию к папе римскому ездил?
— Было, дорогой, было дело. Слушай, тут для тебя одна работка есть. Интересная. Как старому другу, по блату устраиваю.
— Да ну? Что ж это за работка? Если жену у кого-то надо отбить, то я пас — своей сыт по горло.
Аванесов расхохотался:
— Нет, Игорь, не жену, но кое-что отбивать придется. Это долгий разговор. Через три дня коллегия, прилетай-ка, посидим, поговорим, коньячку выпьем.
— Ну что ж, я не прочь, — ответил Игорь Владимирович, хорошо понимая, что это официальный вызов. — Что будет на коллегии?
— Всякий шурум-бурум, дорогой. Да, — притворно спохватился Аванесов, — слушай, что у тебя там за чудесные автомобили подпольно проектируют, дорогой? Мы здесь ничего не знаем, не слышим, только в газетах читаем.
— А-а, — небрежно откликнулся Игорь Владимирович, — просто накладка получилась. Я, конечно, недоглядел.
— Ай-я-яй, ты — и недоглядел, дорогой! Что-то совсем не похоже.
— Да понимаешь, пришла журналистка, молодая, красивая. Ну, ребята и расхвастались ей, чуть преувеличили. А на самом деле пока еще и конь не валялся. Но тема в плане. Я, когда привозил план, говорил в твоем департаменте, только тебя самого не было.
— Да, да, так интересно получается. А с меня замминистра тут голову снимает. Что, говорит, за работа? Подходит или не подходит по «типажу»? А я что могу сказать?
— Ну, пока-то голова на месте?
— Пока да. Еле упросил оставить, до твоего приезда. Так что спасай, теперь на тебя надежда.
— Что ж, я готов. Мы эту тему после статьи еще раз на совете обсудили — заключение благоприятное.
— Вот и прекрасно. Доложишь на коллегии, будет там вопросик и о твоем институте. Значит, седьмого утром. До свиданья, дорогой. Привет Аллочке.
Положив трубку, Игорь Владимирович с минуту сидел, задумчиво улыбаясь. Он понимал, что до благополучного завершения дела еще далеко, но все-таки было приятно, что пока события развивались именно так, как ему хотелось. Однако еще предстоял непростой разговор в министерстве.