Директор научно-исследовательского и проектного института Игорь Владимирович Владимиров ехал на своем «Москвиче» по неширокому, со скользким диабазом проспекту в медленно идущей колонне автомобилей, и старый, до белизны потертый на швах портфель лежал рядом с ним на сиденье машины.
…Воевать ему пришлось совсем мало. В ноябре сорок второго лейтенант Владимиров был отозван с фронта в Москву для участия в проектировании послевоенной модели легкового автомобиля. Двадцать третьего ноября лейтенант Владимиров, прячась от ветра за деревянной кабиной, сидел в кузове резво бегущего по схваченной первым морозом дороге «ЗИС-5». Подняв воротник шинели и втянув голову в плечи, лейтенант смотрел на дымное вечернее марево: уже глухо, отдаленно стонали орудия, вспышки ракет выделялись на тусклом закате, — «ЗИС-5» все дальше увозил лейтенанта от Сталинграда, где, охваченная со всех сторон нашими войсками, под наведенными на нее тысячами орудийных стволов, агонизировала шестая армия фельдмаршала Паулюса, вернее — то, что было совсем недавно шестой немецкой армией. Лейтенант за полчаса езды в кузове насквозь продрог, но ему хотелось петь. Раз — в Москву, делать новую легковую машину, значит, победа близка! Лейтенант предвкушал встречу с товарищами; снова соберется их дружная троица, и они будут делать свой автомобиль…
Проспект был утомительный, длинный, как жизнь, в которой были потери и радости, стремления и решимость, надежды и неудачи; неизвестно, чего было больше.
…В Москве его поджидала весть о гибели друзей. Тех двоих, с которыми он начинал, задумывал, уже не было. И альбом чертежей, расчетов и эскизов остался в осажденном городе. И вовсе не для того, чтобы заниматься малолитражкой — «массовым перспективным автомобилем», — отозвали лейтенанта Владимирова из-под самого Сталинграда. Задание было исчерпывающе четким: разработка модели легкового автомобиля высшего класса. Он ознакомился с наметкой технического задания, — не о таком автомобиле мечтали до войны трое молодых инженеров, просиживая вечера и выходные над схемами и расчетами. Владимирова удручала предстоящая работа, он ясно видел, что за основу пока принята отсталая довоенная модель. Делать это в то время, когда идет война, когда весь переполнен горечью гибели товарищей…
Война… Она перевернула не только судьбы людей. Один год войны изменил и его, Владимирова, и не только человечески: война дала инженерную зрелость. Артиллерийский лейтенант ясно понял значение перспективного проектирования любой техники, понял, чем могут обернуться техническая робость и отставание. Это было уже не просто знание, это была невозможность существовать по-другому. Гибель товарищей переживалась как плата, знание стоило дорого — двое из троих… Своими сомнениями по поводу технического задания Владимиров поделился с одним из ведущих конструкторов будущего проекта. Разговор был доверительным и неофициальным, и пожилой конструктор, по учебнику которого Владимиров учился в институте, полунамеками объяснил, что не от конструкторов зависел выбор модели, взятой за основу, и что задание не обсуждается, оно равносильно военному приказу. После этого разговора лейтенант Владимиров попросился снова на фронт, сославшись на то, что у него нет опыта проектирования больших автомобилей, да и вообще нет опыта. Его вызвали в партком, сказали, что не для этого его отозвали с фронта и не на опыт его рассчитывают. Он занимался аэродинамикой автомобиля, и вот эти его знания пригодятся. Проектирование этого автомобиля — важное правительственное задание, и раз уж нашли нужным привлечь его к этому, то не ему, Владимирову, решать, где от него будет больше пользы. Понадобится, — пошлют и на фронт, а может, и еще куда-нибудь…