— Мы поспорили тут… О дружбе, — сказала Зина и неожиданно для себя самой представила Дмитрия героем: — Он смелый, волевой юноша, по-видимому, с ясной целью в жизни! И такой непосредственный, такой искренний…
— О чем же был спор? Ведь вы как будто во всем согласны с вашим героем? — улыбнулся Гориев.
— Нет, не во всем согласна, даже вовсе не согласна! Но вы не иронизируйте. Он действительно герой!
— Посмотрим.
Они замолчали.
— Дай прикурить, — хрипло попросил Дмитрий Орлов, выйдя из-за перегородки.
— Я не курю, ты знаешь.
Заслоняя свободной рукой огонек, Зина протянула Орлову штабную лампу, но, не взглянув в сторону девушки, разведчик вышел из блиндажа. От замаха маскировочного халата, а может быть, от ворвавшейся в дверь струи холодного воздуха слабый огонек лампы потух.
— Светло уже, — сказал дежурный.
— Товарищ старший сержант! Пройдите к товарищу командиру полка! — крикнул начальник разведки.
3. Ошибка разведчика
Командира полка Алексея Кондратьевича Орехова Павел не видел со дня своего ранения. Сейчас, войдя за перегородку, в помещение начальника штаба, он с удовольствием оглядел богатырскую фигуру подполковника. Орехов сидел, опершись ладонью о колено, а другой рукой о столик, который, казалось, прогибался под тяжестью широкого локтя.
Поза командира вызвала у Павла ощущение какого-то пробела в памяти. Он сделал усилие и вспомнил: да, именно так, на этом самом месте, сидел подполковник Орехов, когда его, раненого разведчика, внесли в блиндаж штаба полка; вероятно, несшие его товарищи заблудились — была вьюжная ночь. Орехов тогда сокрушенно смотрел на Павла, потом по-юношески легко выпрямился. Махнул рукой:
— Везите в медсанбат. Может быть, выживет.
Воспоминание, возникшее из туманной сферы подсознания, неожиданно оказалось столь ярким, что Павлу захотелось шутливо подтвердить:
— Выжил, Алексей Кондратьевич!
Но он промолчал, хотя при отношениях, которые существовали между ними, командиром полка и парторгом взвода разведчиков, доля фамильярности была естественной. Гориев — «старый солдат», один из тех, кто составляет боевое ядро полка. Орехов знает его уже второй год. Таких «старых солдат», правду сказать, немного осталось в полку, особенно после недавних тяжелых сражений. Но командир полка считался с Гориевым не только как с опытным воином. Больше всех профессий на свете, даже больше собственной профессии инженера-строителя, Алексей Кондратьевич Орехов уважал профессию учителя. Еще в мирное время он любил повторять выражение Бисмарка, что войну Германии против Франции 1870 года выиграл школьный учитель…
Павел Гориев был на четыре года моложе тридцатилетнего Орехова и не обладал большим опытом педагогической работы. Но он был учителем, школьным учителем по профессии, то есть в глазах Орехова творцом будущего человека.
— Кончится война, я буду дома дворцы строить, а вы — людей, — говорил иной раз подполковник.
За месяцы совместной боевой жизни Павел хорошо изучил своего командира полка. Ценил его такт, его умение каждый раз молчаливо определить границы товарищеской фамильярности и заставить человека держать себя как собеседник или как подчиненный — в зависимости от требования обстановки. Павел знал, что, когда черты лица подполковника твердеют, а в глазах появляется выражение строгого внимания, в такие минуты допустимы только официальные, служебные отношения. Поэтому и сейчас он молча стал навытяжку перед командиром полка.
— Даже новичку непростительно, — очень медленно и слегка задыхаясь, проговорил Орехов, — непростительно легкомыслие. Непонимание задачи. Желание выслужиться, а не выполнить приказ. Новичку непростительно. А ты старый разведчик. Ты до мозолей на животе наползался.
Павел чувствует, что краснеет, и именно это раздражало его. Неужели он так и не сможет приучить себя к тому, чтобы обращение командования на «ты» не задевало его чувства собственного достоинства и не вызывало желания возражать. В то же время Павел понимал, что, несмотря на десятки возражений, которые он лично мог бы сейчас привести, подполковник, безусловно, прав. Приказ не был выполнен. Разведчики вернулись без «языка».
Насколько знал Павел Гориев, результаты их ночного поиска были необходимы командиру дивизии и, может быть, даже штабу армии. Нужно было уточнить данные агентурной разведки о том, куда немцы перебрасывают части.