— Челюскинцы, — повторил он медленно.
Почему-то не только льды, не только снежные просторы вставали в памяти за этим словом, но и лихие строчки давней комсомольской песни:
И какая-то бледная растерянная девчонка, оглушенная хохотом этих самых бойцов… Нет, он не хотел вспоминать. Но все же где он видел это?.. В кино?
Все еще глядя в окно, Вагранов машинально постучал ладонью по столу: важное, деловое он не намерен был забывать!..
Когда-то в юности, да и в более зрелом возрасте Вагранов очень интересовался походами ледокола «Сибиряков» и торгового судна «Челюскин». Он был уверен, что надо масштабно заниматься изучением среды, окружающей человека, начиная с Крайнего Севера. «Что будет, если непрерывно растущая техника растопит полярные льды?!» — говорил Андрей Вагранов еще на давней комсомольской конференции. Тогда многие комсомольцы пожимали плечами: «Надо думать не стратегически о том, что льды могут растаять, а тактически о том, чтобы крыши в общежитиях не протекали!» — «Правильная стратегия еще никогда не мешала тактике!» — парировал Андрей Вагранов.
И почти до последнего времени Вагранов нет-нет да и просматривал отечественную и зарубежную литературу о медико-биологических и социальных последствиях изменения окружающей среды. И отстранился он наконец от этих вопросов более всего под влиянием жены.
Прасковья Антоновна знала его жадную любознательность, такую разносторонность интересов, которая просто-напросто не укладывалась в рабочий день, даже состоящий из двадцати четырех часов. Она была практична: «Андрей, тебе необходимо, по примеру многих твоих товарищей, защитить кандидатскую, а потом докторскую диссертацию!»
Прасковья Антоновна знала своего мужа: если бы он сейчас всерьез занялся проблемой окружающей среды, никакой диссертации он не написал бы. С его темпераментом, с его способностью отказываться от личных интересов во имя принципиальной борьбы Андрей Вагранов взялся бы за решение огромных организационных вопросов, связанных с окружающей средой… Нет, социологические проблемы, как была уверена Прасковья Антоновна, гораздо легче укладываются в диссертацию, чем проблемы экологии, то есть окружающей среды.
Паня, не задумываясь, поддержала мужа, когда он решил поехать в область — изучить и поднять всерьез в областной прессе проблемы социологии и тем самым подготовить материал для своей диссертации. Словом, как он шутил, сузить окружающую среду, микроклимат планеты, до микроклимата завода. Паня поддержала его, несмотря на то что переезд из столицы в областной центр означал отказ от привычных удобств, не говоря уже о комфорте. Но Паня умела — правда, немного демонстративно — отказываться от всего этого.
И как радовалась Панюша, когда он на основе недавнего рейда газеты в аппаратный цех завода стал готовить свою первую большую статью по социологическим проблемам! Такая статья, в сущности, уже заявка на диссертацию!..
— Но челюскинцы для меня тоже символ своего времени! — подумал Вагранов вслух, снова полностью забыв о собеседнице. И даже удивился, поняв, что Ольга Владимировна Пахомова все еще здесь.
Удивленная растерянность была и на ее тонком, тронутом загаром лице, схожем сейчас с лицом той девчонки с какого-то кинокадра. Удивленная растерянность гостя, о котором хозяева забыли.
— И для вас тоже символ? — тихо переспросила она.
— Да. Только не в том смысле, как для вашей Шуры Лаврушиной. Мы тогда, да и потом действительно не знали имени каждого участника экспедиции. Мы повторяли общее имя — челюскинцы. Но партия, правительство сделали все для спасения каждого, да, для спасения каждого участника. В этом смысле для меня челюскинцы — символ. В смысле борьбы за жизнь каждого человека. — И, чуть-чуть задержав в своей руке ее маленькую крепкую руку, прощально добавил: — В статье о вашей Лаврушиной я подчеркну, что неправильно считать, будто мы в тридцатые годы полностью забывали о личности, а теперь, мол, под влиянием Запада неожиданно вспомнили!
— Я знала, что статья будет правильная, — сдержанно сказала она. — Будет, несмотря на то что Озолов категорически против. Это похоже на вас. Вы всегда был такой.
И она почти побежала к двери своей странной походкой. «Будто возвращается по узкой перекладине на свой край пропасти», — недоуменно подумал Вагранов.
На пороге она обернулась:
— Все-таки, да, пожалуй, все-таки главная положительная черта человека — мыслить и уважать эту способность в других.