— Если вы уже дошли до того, что предлагаете мне чему-то учиться у директора другого завода, то, по-видимому, вскоре предложите передать кому-нибудь и руководство заводом? — одним духом выговорил Озолов. — Непонятно только, как этот незадачливый Озолов сумел в прошлом году в отремонтированных цехах досрочно выйти на мощность? Как под руководством такого незадачливого директора завод перевыполняет производственную программу?! И никогда никаких ЧП!
Черенцов пожал плечами.
— Федор Николаевич! Никто не собирается снимать вас с поста директора… Просто прокладывать русло реки — нелегкая работа, не правда ли?! При этом иной раз сдвигаются самые упрямые глыбы… И, как говорится, дай вам бог всегда перевыполнять производственную программу и чтобы никаких ЧП.
— Что-то случилось на заводе! — воскликнул Иванов, глядя в окно. — Секретарша ваша, Федор Николаевич, выскочила из машины, бежит сюда со всех ног…
Иванов кинулся в коридор, к двери и на лестничной площадке встретил бледную, задыхавшуюся женщину.
— Что случилось?
— Где Федор Николаевич? Я не могла дозвониться сюда!
Дисциплинированность службиста, ставшая второй натурой, не позволяла Маргарите Ивановне даже в критические минуты давать объяснения кому-либо, кроме директора завода. Не дожидаясь ответа, оттолкнув в коридоре Зою, она пробежала в гостиную.
Озолов окаменело сидел за столом. Черенцов ждал, стоя возле телефона. Маргарита Ивановна попыталась открыть свою сумочку, уронила ее, поспешно наклонилась. Зоя с трудом усадила секретаршу на диван.
— Телеграмма! — сдавленно выкрикнула та. — Катастрофа!.. Боже мой, что теперь будет, Федор Николаевич?!
— Катастрофа! — прошептала Зоя.
Олег Сергеевич поднял выпавший из сумочки телеграфный бланк, прочитал вслух:
«Из двух ваших один случай смертельный результате пожара недоброкачественности вашей аппаратуры».
Озолов провел дымчатым взглядом по строчкам, поднялся, похлопал Сорвину по плечу:
— Телеграмма бестолковая. Машина внизу? Пойдемте, Маргарита Ивановна. Я завезу вас домой, сам поеду в обком партии. Позвоню от дежурного по ВЧ на Север.
И в ответ на вопросительный взгляд секретаря парткома:
— Я же сказал, что поеду один! — Вспомнил про Черенцова: — Вы идите домой, Виктор Дмитриевич. Преждевременно волноваться нецелесообразно. Я позвоню вам.
Едва дверь за Озоловым и все еще задыхающейся Маргаритой Ивановной закрылась, Зоя схватила мужа за руку:
— При них боялась сказать тебе! Она покончила самоубийством!
— Кто — самоубийством?! — в один голос удивились мужчины.
— Ольга, конечно!
Зоя лихорадочно, бессвязно объяснила:
— Ко мне в диетстоловую ходит Милочка Дорофеева из аппаратного цеха. Знает она Ольгу Владимировну и прямо говорит, что Ольга Владимировна сильно любит кого-то. Я и сама чувствую, что так! Когда у женщины после сорока лет в доме никаких воспоминаний, значит, она живет чужим домом, а раз ты этого не знаешь и никто не знает, значит, она скрывает ото всех, то есть ничего у нее нет, иначе люди знали бы!.. Не было у нее своей личной жизни, счастливой любви не было, вот она и покончила самоубийством!.. Я поеду к ее мужу и детям.
— Никуда ты не поедешь! — Иванов неожиданно для себя стукнул кулаком по столу. — Выпей валерьянки и ложись спать. Виктор Дмитриевич поедет в обком партии, и я с ним.
Через час Олег Сергеевич вернулся домой, сдержанно рассказал:
— Крупицын, работник министерства, погиб. Пахомова ранена, у нее тяжелое шоковое состояние, лихорадочный жар, возможно, сотрясение мозга или контузия, не понял я, слышимость плохая. Так или иначе, врачи разрешают перевезти ее сюда в больницу. Еле-еле организовали самолет. Представь себе, Вагранов помог, у него московские связи покрепче, чем у Черенцова! Жену Крупицына, то есть теперь уже вдову, отправили на похороны в Мурманск, мать Крупицына тоже похоронена там. В катастрофе виноват наш завод.
— Господи боже мой! Точно?
— Да.
— Но как случилось-то?.. Выпей коньяку, на тебе лица нет!
Зоя налила полстакана коньяку, но машинально залпом выпила сама, закашлялась, еле выговорила, снова наливая мужу:
— Ну пей же!.. Ну вот, хорошо! — Попросила тихонько: — Ну а теперь скажи: что случилось-то?
— Пожар там случился. Сразу же заметили. Охватил чуть ли не все судно. Считаю, что наш аврал виноват, бездумная авральная спешка, в которой по-всякому могло быть. Вот как на деле-то оборачивается неспособность думать, косность ума и душевная тупость!.. Монтаж крепят скобами, под скобу подматывают лакоткань, монтажница торопилась — мало подмотала. Или другое — она загибает угол провода, нажмет посильней плоскогубцами и может поранить изоляцию; под контролем, когда дали пятикратную нагрузку на пробу изоляции, тридцать секунд выдержала, а на море под воздействием морской соли возникла токопроводимость. Искра проскочила — ну и все!.. Или еще предположение… Хотя, по-моему, это невозможно, но Гребешков, секретарь комитета комсомола, не только предполагает, а прямо-таки утверждает… Он сюда звонил?