– Привет, Ник, – сказал он.
– Здравствуй, Генри. – Молодой человек решительной походкой направился к отцу.
Сэмми легко могла угадать, о чем думает Ник. Молодая женщина сидит у постели отца и держит его за руку… Ник, очевидно, понятия не имел, что Сэмми и Генри были просто добрыми друзьями. Но почему Генри не отпускает ее руку? Неужели специально, чтобы у Ника сложилось неправильное представление об их отношениях?
– Рад тебя видеть, – сказал Генри Нику.
Тот засунул руки в карманы и подошел вплотную к кровати.
– Для этого достаточно было бы одного твоего ухода от дел, – сказал он. – Инфаркт был уже абсолютно лишним.
Холодный тон Ника заставил Сэмми содрогнуться. Что же такое происходило между этими двумя людьми? Что происходило в душе этого молодого человека, который вызывал у нее чисто женский интерес и одновременно… страх?
– Х-м-м, – выдохнул Генри. – От тебя никогда не знаешь, чего ожидать.
Вспомнив наконец о присутствии Сэмми, Генри сказал:
– Мне кажется, я забыл представить вас друг другу. Саманта Карлмайкл – наш сотрудник. Сэмми, это мой сын, Ник.
Глаза молодого человека едва заметно расширились.
Сэмми напряглась, чтобы не выдать охватившего ее волнения. Заметив это выражение, Генри называл ее обычно «недотрогой». Джим называл это еще хуже. Гораздо хуже. Он никогда не стеснялся в выражениях, особенно критикуя Сэмми. Но что она могла поделать, если страх и неуверенность, которые она пыталась подавить, придавали ее лицу холодное и высокомерное выражение. Это была ее защитная маска. Сэмми даже не подозревала, что пользуется этой старой, как мир, уловкой, пока ей не сказал об этом Генри. Ей давно уже не приходилось скрывать свои чувства подобным образом. До того самого момента, когда Ник Эллиот впервые взглянул ей в глаза.
Сэмми внимательно смотрела на Ника, пытаясь увидеть в его лице хотя бы слабый отблеск открытого дружелюбия Генри. Ничего подобного. У Ника был точно такой же разрез глаз, как у отца, только глаза не серые, а голубые. Но если взгляд Генри сверкал задором, то взгляд его сына казался враждебным, чуть ли не свирепым. Возможно, очертания губ тоже были схожи, но Генри улыбался, а Ник хмурился. Два лица с ярко выраженным физическим сходством принадлежали двум людям, чьи характеры были полярно противоположны.
Сэмми глубоко вздохнула и заставила себя кивнуть Нику.
– Рада снова встретиться с вами.
Еще бы!
В ответ на вопросительный взгляд Ника Генри сказал:
– Вы уже встречались года два назад. Сэмми пришла тогда в мой кабинет, чтобы предложить компьютерную систему, которая управляет теперь раскроем стальных листов.
Глаза Ника сузились. Сэмми могла бы поручиться, в какой именно момент он вспомнил тот день, о котором шла речь, ужасный спор, который произошел тогда у них с отцом, и то, как жутко обращался с ним тогда Генри. Если бы Сэмми могла что-то изменить, она ни за что не захотела бы быть частью подобных воспоминаний. Враждебный взгляд Ника недвусмысленно говорил ей о том, что он не только вспомнил, что Сэмми присутствовала при этом разговоре, но и ненавидел ее за это.
– Это была только первая из замечательных идей Сэмми, – продолжал Генри.
Ник посмотрел на отца, на сомкнутые руки Генри и Сэмми, затем на Сэмми. Выражение лица его изменилось – теперь оно стало угрюмо-ехидным.
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
Сэмми всегда считали властной, самоуверенной. Куда же девалась эта самоуверенность теперь? Ей не следовало реагировать на косые взгляды Ника. А теперь было поздно. Девушка снова потянула руку, и на этот раз Генри отпустил ее.
– Да, – как ни в чем не бывало продолжал Генри. При этом у него было такое выражение лица, словно он совершенно не уловил подтекста слов сына. – Если уж быть точным, нашей Сэмми приходит в голову столько ценных идей, что я решил: такому таланту нечего пропадать на производстве.
Ник снова бросил оценивающий взгляд на девушку.
– Что ж, я прекрасно понимаю, почему тебе так не хочется, чтобы таланты Сэмми пропадали даром.
Сэмми потребовались все ее силы, чтобы не начать оправдываться или же, наоборот, не усмехнуться вызывающе в лицо Нику. Она даже не знала, чего ей хочется больше. Девушка расправила плечи.
– Генри…
– Вот я и перевел ее наверх недели две назад, – продолжал он, словно не слыша. – Теперь Сэмми – начальник отдела передовых технологий.
Высоко поднятые брови Ника ясно говорили о том, что он прекрасно знает: в «Эллиот эйр» никогда не было подобной должности.
– И сколько же у нас сотрудников в этом… как его?.. отделе передовых технологий? – спросил Ник.
Сэмми почувствовала, что краснеет, и жутко разозлилась на себя за это. У нее ведь вовсе не было причин смущаться или занимать оборонительную позицию. Пора было привыкнуть к подобной реакции людей на ее назначение. Видит Бог, все служащие компании подняли брови, когда Генри повысил ее в должности. А теперь, всего через две недели, они, кажется, приняли ее. Точно так же они отнеслись бы к любой женщине, вторгшейся на территорию, традиционно считавшуюся мужской.
Генри усмехнулся.
– Сколько народу? – переспросил он. – Один человек.
Ник искоса внимательно посмотрел на Сэмми.
– Тебе повезло, – сказал он ей и опять повернулся к Генри. – Меня ждут сегодня еще какие-нибудь сюрпризы?
Сэмми крепко сжала зубы. Она прекрасно понимала, что подумал о ней Ник, что Генри позволил ему подумать об их отношениях, даже подтолкнул его к этой мысли. Ничего, она поставит Ника на место. Но сейчас не время. По крайней мере не здесь, в больнице, у постели больного отца.
Генри начал что-то подробно объяснять сыну о производственных квотах и сроках поставки. Сэмми встала и взяла сумочку. Девушке было не по себе в присутствии Ника Эллиота. Ей хотелось скорее уйти отсюда. Она дождалась паузы в монологе Генри и сказала:
– Я, пожалуй, пойду, а вы сможете поговорить спокойно.
Девушка встала, Генри протянул ей руку. Сэмми улыбнулась, твердо решив не дать понять, как волнует ее присутствие Ника.
– Ведите себя хорошо, – сказала она Генри. – Тогда вас скоро отсюда выпустят.
Сэмми пожала руку Генри, затем нагнулась и поцеловала его в щеку.
Повернувшись, чтобы уйти, Сэмми снова увидела задумчивое выражение в глазах Ника. Ей снова стало не по себе – и куда только подевались властность и самоуверенность, которые приписывали Сэмми знакомые?
Девушка успела забыть, каким высоким был Ник Эллиот. Сама Сэмми была довольно высокой – пять футов десять дюймов, к тому же она почти всегда носила теперь туфли на каблуках, так что ей редко требовалось поднимать голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза, иногда даже приходилось опускать. Но не сейчас. Глаза Сэмми были где-то на уровне подбородка Ника.
Пробормотав «извините», Сэмми быстро проскользнула мимо Ника. Все это подозрительно напоминало паническое бегство.
Ник внимательно смотрел, как бесшумно закрылась за девушкой дверь.
Затем он повернулся к отцу.
– Твоя партнерша?
– Не вижу ничего смешного.
Конечно, нет, подумал Ник, все, что связано с отцом, никогда не бывает смешным.
– Ты ведь помнишь ее, не так ли? – поинтересовался Генри.
Да, Ник прекрасно помнил Саманту Карлмайкл. Разве можно забыть эту великолепную амазонку? Но Ник не помнил, чтобы раньше его с такой силой и страстью влекло к этой девушке. Нет, он не помнил этого и не хотел этого. Это чертовски его раздражало.
Кроме того раза в кабинете Генри, Ник видел Сэмми еще несколько раз за последние два года во время своих нечастых путешествий по территории завода. Она вспоминалась ему одетой в джинсы и теннисные туфли, нервно прохаживающейся у кофейного автомата. Ник даже представлял себе, как она с сосредоточенным видом в сварочной маске, с электродом в руке сваривает канал воздухозаборника в двигателе самолета.