— Ага. Гомо сапиенс, — насмешливо отозвался Ярик.
— Не только. Вон, смотри, не наш же дед тут бородой чесался!
— Кабаны, наверное, — Зарецкий едва взглянул на Максову находку и равнодушно пожал плечами.
— Страшные звери.
— Не страшнее нас с тобой.
Макс вытащил из кармана телефон. Часы показывали половину десятого, индикаторы связи демонстрировали пустоту. Ага, значит, и немагическая техника тут тоже в растерянности… Или просто сигнал от ближайшей вышки не добивает. Если вдуматься, и в деревне-то ловит через раз.
— Что чувствуешь? — тихо спросил Зарецкий, замедлив шаг.
— Устал немного, — признался Макс. — Но идти могу, не переживай.
— Я не про то. Может, неуютно или тревожно?
— Ну ты спросишь, блин, ночью, посреди леса, — проворчал Макс. — Стрёмно, конечно. Так и в метро тоже стрёмно!
— Нет, тут должно быть другое, — Зарецкий притормозил, настороженно озираясь. — Вроде беспричинного страха.
— Чары какие-то, что ли?
— Какие тут, к лешему, чары? Не работает уже магия, забудь о ней!
Макс недоверчиво покосился на коллегу. Так-таки и не работает? Он на пробу прищёлкнул пальцами, вызывая к жизни простенькую стихийную магию. Огонёк, каким Макс обычно поджигал сигареты, полыхнул на два метра в высоту, едва не спалив незадачливому экспериментатору брови и лишив листвы попавшиеся на пути ветки.
— Некрасов!.. — Ярик зло выругался и сгрёб Макса за ворот, вытаскивая из-под осыпающихся хлопьев пепла. — Ещё одна выходка, и поедешь в Москву писать по собственному!
— Всё-всё, больше не повторится, — пообещал Макс, стряхивая с рукава обугленный берёзовый листик. — Так что тут за чертовщина-то?
— Естественная защита, — уже спокойнее пояснил Зарецкий, разжимая пальцы. Макс недовольно поправил воротник. — Где-то в полукилометре от разлома возмущения в фоне уже такие, что даже минусы чувствуют и предпочитают унести ноги.
— А мы всё равно полезем, — полувопросительно предположил Макс.
— Конечно, полезем. Зачем приехали-то?
— А правда, зачем? — Некрасов, мозгуя, сосредоточенно сдвинул брови. — Что ты тут найти хочешь?
— Хоть какие-нибудь ответы, — тихо сказал Зарецкий. — Будь добр, информируй периодически о своём моральном состоянии.
— Как мило с твоей стороны, — пробурчал Макс. — Пока немножко не по себе.
Идти через полный подозрительных шорохов ночной лес было и страшновато, и скучно одновременно. Безотчётная паника Макса пока не обуяла, и он по заветам Верховского принялся развлекать себя мыслительными упражнениями. Про разлом как таковой вряд ли удастся выяснить что-то новое, всё-таки они с Зарецким не научники, вооружённые вагоном высокоточного оборудования. Значит, дело не столько в самой аномалии, сколько в чём-то, с ней связанном. Или в ком-то.
— Ярик, — окликнул Макс, осторожно переступая через поваленное бревно, — думаешь, дело говорил профессор? Ну, которого Ксюха отшила? Он же нёс такое что-то про разломы…
— Нёс, — согласился Зарецкий. — Интересно мне, кто ему это всё наговорил.
— Голоса в голове, — хихикнул Макс. — Это ж его авторская теория была.
— Ага, два раза, — фыркнул старший. — Сидел-сидел у себя в кабинете, и тут накрыло озарением… Нет, Макс, не сам он это всё придумал.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, начнём с того, что без непосредственной работы на объекте что-то накопать весьма проблематично, а Мезенцев легально не ездил ни сюда, ни в Ясногорск, — Ярик взял правее, обходя непролазный валежник. — Запросов от его имени к нам не поступало. Вообще никогда.
— А если нелегально?
— А если нелегально, — старший бросил в сторону Макса многозначительный взгляд, — то без инструктажа и сопровождения от профессора давно остались бы только научные статьи.
— Это значит, что в таком случае сопровождение всё-таки было, — подхватил Макс, крайне собой довольный. — Поэтому ты считаешь, что первоисточник сведений — не профессор?
— Именно.
— А кто? Безопасники? Или эта… «Цепь»? — Некрасов озадаченно поскрёб в затылке. — Ну, звенья которой — вот это вот всё…
— Сойдёт за кодовое название, — хмыкнул Ярик.
— Ну вот. Кто-то в этой «Цепи» знает про разломы что-то важное?
— Кто-то, не обязательно в «Цепи», не хочет, чтобы мы узнали то, про что пронюхал профессор, — веско сказал Зарецкий. — Это можно сказать наверняка.
— Значит, профессор правду говорил? — понизив голос, спросил Некрасов. Его пробрала крупная дрожь.
— Как минимум, кто-то в это верит.
— И мы будем проверять? — Макс нервно облизнул губы. — Ты хочешь сыграть на опережение, да? Разобраться раньше них, как работают разломы?
— Мне интереснее напасть на след других исследователей, — тихо сказал Зарецкий и остановился, опершись ладонью о ствол ближайшего ясеня. — Что, плохо?
Макс тоже замер, чудом не споткнувшись о корягу, и вытер со лба холодный липкий пот. Вокруг царило мертвенное спокойствие. В застоявшемся душном воздухе не хватало кислорода. Успокаивая себя, Макс нарочито медленно расстегнул воротник рубашки. Значит, беспричинный страх? Такой ли он беспричинный, если лишний шаг может стоить им жизни?
— Мы близко, да? — шёпотом спросил Некрасов. — К… горизонту событий?
— Это ты где такое вычитал?
— Верховский сказал…
— Метко, — рассеянно пробормотал Ярослав, оглядываясь по сторонам. Рассчитывал кого-то увидеть или изучал мечущиеся перед глазами чёрные мушки? — Должно быть примерно вон там, между поваленным деревом и большой берёзой.
Макс сощурился, вглядываясь в клочок непроглядной тьмы.
— Там ничего нет.
— Не так. Мы не знаем, что там.
Зарецкий осторожно шагнул вперёд, жестом велев Максу оставаться на месте. Затем ещё раз и ещё; тихий шелест травы, примятой его подошвами, то ли слышался, то ли чудился. Будто внутри морока.
— Эй, — окликнул Некрасов, просто чтобы услышать свой голос. — Ты куда?
— Я здесь, — глухо, будто сквозь толщу воды, отозвался Ярослав. — Дальше не пойду.
— А мне можно?
— Нет.
Макс отступил назад на полшага. Будь это в самом деле морок, всё вокруг принялось бы лукаво плясать, но тёмные колонны стволов остались на месте. Никуда не делся и застывший на месте Зарецкий. Задрав голову, он вглядывался в видневшиеся сквозь листву лоскуты ночного неба. Макс тоже попытался рассмотреть в звёздах что-то значимое. Медведицы там, где им положено быть; ослепительно ярко горит Арктур, прямо над головой мерцает золотистым гвоздиком Этамин. Тут вообще все звёзды кажутся ярче, это Макс заметил ещё вчера…
— Здесь никого нет, — задумчиво проговорил Ярослав, медленно шагая назад. — Здесь уже очень давно никого нет…
— Сам говорил, никто сюда по доброй воле не полезет, — пробурчал Макс.
Зарецкий обернулся на голос, словно только что вспомнил, что он тут не один.
— Не полезет, — повторил он и на миг прижал ладони к лицу. — Дальше — смерть.
— Как мы тогда что-нибудь выясним? — проговорил Макс. Голос заметно дрожал.
— Не «как», а «когда», — Зарецкий вновь поднял голову к звёздным россыпям. — Если наши друзья знают хотя бы столько же, сколько я, мы их здесь обязательно встретим, и очень скоро.
— А сколько ты знаешь? — спросил Некрасов. Давно сбившееся с ритма сердце вновь пропустило такт.
Ярослав ответил не сразу. Он скользнул рассеянным взглядом по обманчиво далёкому сгустку тьмы, по усеянному ночными огнями чёрному небу, будто проводя между разломом и звёздами одному ему ведомую связь.
— Будем надеяться, что достаточно, — тихо сказал Зарецкий, прижимая пальцы к вискам.
Макс кивнул и нервно облизнул пересохшие губы. Ему пришло в голову, что старшие порой навевают жуть не хуже самой кошмарной нежити.
XLII. Всё возможное
Звягин лихо запрыгнул в закрывающийся лифт, равнодушно извинился и целеустремлённо пробрался через плотную толкучку к зажатому в угол Мишке.
— Привет, — он исхитрился пожать Старову руку, придержав локтем опечатанную папку. — С понедельничком.
— И тебя так же, — Мишка, стараясь никого не задеть плечом, подвинулся, давая безопаснику место рядом с собой. — Как там с подпольным цехом?