— Может, они сами собрались! — расстроенно возразил Бармин, подбирая газету.
— Сами! — презрительно процедил Костик. — Покажите мне придурка, который по доброй воле пойдёт бесплатно митинговать под окнами Управы! И всё та же чушь: свобода, равенство… Как это про братство ещё забыли!
— Что плохого в свободе и равенстве? — не удержался Мишка.
Костик раздражённо хмыкнул и скрестил на груди руки. В его взоре читалось превосходство.
— Начнём с того, что равенство невозможно в принципе, — изрёк Чернов, снисходительно глядя на Мишку. — Вот ты сам и, например, ведьма какая-нибудь — разве вы равны? Да в удостоверении же написано, что нет!
«Ведьма какая-нибудь»… Это он просто так ляпнул или с намёком? Старов набычился, собираясь с мыслями для ответа, но Костика уже несло дальше.
— Свободу же вообще нельзя давать кому попало, — вещал он, гневно сверкая очами. — Ты только представь, что натворит какой-нибудь идиот, по недоразумению родившийся с даром, предоставь ты его самому себе? О нет, свобода — удел избранных.
— И ты, конечно, избранный, — буркнул Мишка.
— Ну, знаешь ли, если мы перешли на личности… — Чернов изобразил витиеватый жест. — Я в достаточной мере осознаю свою ответственность перед сообществом, даже если забыть о наших служебных клятвах. А вот, скажем, тот же ваш паразит? Отличный кандидат в свободные граждане, а?
Мишка промолчал. Чернов победно улыбнулся; у него впервые за последние дни прорезалось что-то похожее на хорошее настроение.
— Опять же, характер, воспитание и личные качества нельзя просто так списать в утиль, — назидательно заявил он. — Не равнять же с собой всякую шантрапу без роду-племени…
— Прекрати, — резковато сказал Мишка. Может, Костик и был в чём-то прав, но слушать его было как-то мерзко.
— Ты спросил — я ответил, — обиженно отозвался Чернов. — В общем, здравомыслящие люди не пойдут всерьёз выступать за подобную ерунду. Обарина, скорее всего, кто-то подставил, хотя кому он сдался?
— Вот и нет, — подал голос Андрей, внимательно изучая газету. — Вообще-то лозунги — это из его предвыборной программы.
— Да? — Костик надменно скривился. — Ну, уже давно никто не сомневается, что он круглый дурак. В Совете его держат ради лишнего голоса в пользу Митрофанова.
Андрей укоризненно промолчал. Он вообще трепетно относился к любой критике; Мишка всегда старался не спорить с ним слишком открыто, даже когда привыкший видеть во всём только хорошее Бармин выдвигал совсем уж нелепые теории. Но ведь и фантазёр Андрей подчас оказывается прав: разве не он приволок сюда эту древнюю историю про кудесника и болтовню с полудницами?.. Встревоженный неожиданной догадкой, Старов поспешно клацнул мышкой, разворачивая на экран базу досье московских одарённых. Невольно поёжился: в нужном файле стояла дата смерти — пятнадцатое июня, совсем недавно. Недолго прожил Фёдор Иванович без своей Алечки…
Фотография при досье неплохо соотносилась с тем, что запомнил Мишка. Короткая, ничем не примечательная биография; спектр, смещённый в сторону тёплых тонов. Старов развернул на весь экран диаграмму потенциалов и вгляделся в отложенные по осям замеры. Очерченная ими фигура, сплюснутая с боков, вытянулась вдоль линии витальности, причём в обе стороны сразу. В плюс — понятно, такое встречается сплошь и рядом, а вот в минус… Если не брать паразитов, у которых значения в эту сторону прямо-таки зашкаливают, более-менее значительные отклонения от нуля Мишка прежде встречал у надзоровских спецов по нежити — тех, что способны долго работать на полигонах, не получая значительного вреда здоровью. Но чтобы одновременно в оба направления? Может эта аномалия что-то значить? Что было бы, разрастись диаграмма вдоль осей на пару-тройку делений?
Старов перебрал несколько досье отмеченных в деле персоналий. У Мезенцева нашёлся серьёзный, но так и не получивший развития плюс в области пространственной магии; у Кузнецова вдоль всех осей было так мало, что отличить какие-то особые направления не сумел бы даже самый въедливый безопасник. У прочих, кто так или иначе попал в заметки, не нашлось вообще никаких особенностей. Старов, подумав, пролистал реестр высших категорий — страницы Кости и Александра Михайловича, само собой, были от него скрыты — и нигде ничего подобного не увидел. Чист и Магсовет, который, помнится, вскользь упоминал Викентьев. Нет, в таком виде нести догадку шефу бесполезно; нужно ещё хотя бы одно стопроцентное попадание, чтобы предложить Верховскому рассмотреть гипотезу…
За подтверждениями нужно было лезть в прошлое, и Старову пришлось спуститься в архив. На полное досье Свешниковой его допуска едва хватило, и то часть файла осталась скрыта за предупреждающими сообщениями. Впрочем, детали биографии смелой исследовательницы Мишку не интересовали; куда важнее была диаграмма, больше похожая на круг, чем на стандартную многоконечную звёздочку. Мощная была дама; на таком-то фоне немудрено и не обратить внимания на аномалии вдоль оси витальности. Но и этого мало: Мишка ведь так и не выяснил, владела ли покойная кандидат магических наук ментальными чарами. Мог знать, и наверняка знал, Ярик, но поди доберись до него теперь…
Старов пробежался взглядом по пространному досье и остановился на последнем адресе, неплохо ему знакомом. В доме на Фрунзенской набережной Мишка впервые побывал пять лет назад, когда они с Зарецким, удрав из переставшего быть безопасным офиса магконтроля, вместе пытались разобраться в происходящем. Тогда — сумели. Сильно ли расстроится приятель, если Мишка вломится к нему домой в его отсутствие? У научников никаких материалов нет, а раз так, то где их искать, как не в некогда собственной квартире Свешниковой? Старов ещё разок потерзал бесплодно телефон и, вздохнув, сосредоточился на малолюдном дворике, зажатом между монументальными громадами домов. Лучше перестраховаться; вляпаться сходу в какие-нибудь хитрые охранные чары совсем не хотелось.
У нужного подъезда в сопровождении нескольких сержантов маячил Викентьев. Погружённый в раздумья Мишка, выбираясь из зарослей сирени, слишком поздно его заметил, а вот привыкший ничего не упускать безопасник моментально обернулся на шум и засёк лопухнувшегося контролёра. Пришлось делать вид, что ничего необычного не происходит, и прогулочным шагом топать к крыльцу.
— Намереваешься навестить коллегу? — пожимая Мишке руку, поинтересовался Викентьев.
— Вроде того, — осторожно сказал Старов. Вероятность, что безопасник забыл здесь что-нибудь другое, крайне мала, но кто, интересно, разрешил ему сюда соваться?
— Боюсь, тебя постигнет неудача, — притворно вздохнул Евгений Валерьевич. — Впрочем, это и к лучшему. Мало ли что… Зачем портить себе репутацию, правда?
Мишка неопределённо качнул головой. Викентьев слишком трясётся за свою карьеру, чтобы действовать не наверняка. Что, чёрт возьми, стряслось? И почему молчит шеф?
Из подъезда выскользнул шустрый типчик при майорских погонах. Враждебно зыркнул на Мишку, вытянулся в струнку перед Викентьевым. В руках он комкал неряшливо смятую ткань — рубашку или что-то вроде того.
— Как успехи? — спросил Евгений Валерьевич, не смущаясь присутствием Старова. Намеренно?
— Ничего не можем найти, — раздражённо отрапортовал майор. — Никакой запрещёнки. Тайников тоже нет. Поиск по личной вещи не работает.
— Это как?
— Не знаю, — замявшись на миг, сообщил безопасник. — Чертовщина какая-то. Вроде ищется, но направление меняется по несколько раз в минуту. Нельзя же так часто прыгать…
— Нельзя, — задумчиво согласился Викентьев. — Вы должны были найти, как минимум, какие-то артефакты. У старой грымзы их имелось в изобилии…
— Ничего нет, — понуро повторил майор. — Ни артефактов, ни книжек каких… эдаких. Всё, что есть, одобрено и допущено.
— Как, однако, виртуозно нас водят за нос, — созерцательно заметил Евгений Валерьевич и повернулся к Старову: — И, главное, сколько лет, а?
Промолчать значило навлечь на себя подозрения, спросить какую-нибудь глупость — ненароком выказать свою неосведомлённость. Викентьев явно уверен, что Мишка явился сюда примерно с теми же целями, что и он сам; безопасности, как всегда, интересно, сколько знает контроль. Не признаваться же, что ни черта!