— Лидия Николаевна неспроста держала эти свои изыскания в секрете от широкой общественности, — уклончиво ответил Верховский. — Наша система не любит, когда кто-то знает больше неё.
— Но кто-то всё равно знает, — буркнул Старов. — Я вчера навещал Тришину, думал, она что-нибудь расскажет… Донских мне показал, как выглядят ментальные чары. И знаете что? Цвет спектра очень уж характерный.
Шеф долго молчал. Мишка тоже; ему не очень хотелось, чтобы Верховский в обычной своей язвительной манере разнёс его предположения, но того, что шеф с ним согласится, Старов боялся ещё больше. Нельзя ведь настолько ошибаться в людях…
— Это не имеет смысла, — медленно проговорил Верховский. — Даже на очень хитрую игру не похоже. И потом, цвет спектра не индивидуален…
Мишка тайком перевёл дух.
— Мне всё равно нужна информация, — поспешно сказал он, уходя от неприятной темы. — Если допустить, что первоисточник — Свешникова, то есть кто-то ещё, кто был в курсе её исследований. Тем более что записей безопасники не нашли! Мы можем проверить круг её общения?
— Это автоматически добавит в список подозреваемых половину московских магов, — фыркнул шеф. — Дама весьма активно участвовала в научной и политической жизни сообщества.
— В политической?
— Да, в том числе. В Магсовет она не стремилась, но в Общественном собрании вела кипучую деятельность, — Верховский задумчиво потёр гладко выбритый подбородок. — Не забывай, источник сведений мог быть иным. И почему ты не рассматриваешь других исследователей?
— У них нет практики, — пояснил Мишка, торопливо строча в блокноте.
— Практику можно вывести из хорошо обоснованной теории.
Тоже верно. Старов сделал себе ещё пару пометок и выглянул в окно, прикидывая, не поздно ли прямо сейчас мчаться добывать информацию. Уже вечер, но летом световой день длинный…
— Не надо, — устало сказал Верховский, без труда угадав его мысли. — Лучше отдохни. На свежую голову проще думать.
— А вы? — буркнул Мишка, нехотя откладывая бумаги.
— И я домой, — шеф позволил себе зевнуть. — Завтра тяжёлый день. Отчётность, встречи…
Он бросил быстрый взгляд в дальний угол, туда, где напротив входной двери стоял Ирин стол. Вернее, это сейчас он Ирин, а раньше, когда Старов только пришёл в отдел, там сидел Виктор Сергеевич, единственный на Мишкиной памяти заместитель Верховского. Должно быть, шефу не хватало старого друга, и не только как замены на совещаниях. Старов убрал в сейф Ксюшину находку, тщательно запер кодовый замок и забрал с подоконника сумку.
— До свидания, — сказал он на прощание, обернувшись к начальнику.
— До свидания, — эхом отозвался тот. Он задумчиво смотрел куда-то за окно; наверняка уже выкинул Мишку из головы.
В пустынном вестибюле на банкетке возле стойки информации сидела Аня. Экран телефона бросал на её личико жемчужно-белые блики. Старов покосился на перебирающую бумаги служащую у стойки — она пришла на замену Вере, Мишка ещё не запомнил её по имени — и решительно свернул с привычной траектории. Аня, заслышав шаги, подняла голову и улыбнулась. Она неизменно рада была его видеть.
— Ты чего тут так поздно? — тихо спросил Мишка. — Время-то уже…
— Да такая шляпа вышла, — Аня отбросила за плечо блестящие локоны и виновато поджала губы. — Папа по каким-то делам смотался на пару дней, а я с утра ключи дома забыла. Вот подруг опрашиваю, у кого свободный диван в наличии.
Она продемонстрировала экран телефона с открытым мессенджером. Некая Тамара многословно, с обилием плачущих смайликов объясняла, что вот именно сегодня — ну вообще никак. Мишка укоризненно вздохнул.
— Что ж ты мне не сказала? Сидишь тут, мучаешься…
— Ну, — Аня, смутившись, отвела взгляд, — это мои проблемы, чего тебя беспокоить?
— В смысле — беспокоить? Я всё-таки… — Мишка вовремя вспомнил о том, что они здесь не одни, и оборвал сам себя на полуслове. — Пойдём. Ты хоть поужинала?
— Ага, в столовку забежала, — Аня подхватила сумочку и вскочила на ноги. Ничему жизнь не учит, опять на каблуках…
На крыльце она ойкнула и зябко поёжилась. Мишка не сказал бы, что на улице холодно, ну так это ему! Не слушая вялых возражений, он набросил на Анины плечи свою куртку и получил в ответ благодарную улыбку. Машин на парковке почти не было: кроме Мишкиной, только пара служебных в дальнем углу и брошенная синяя «тойота», потерянно глядящая в никуда потухшими фарами. Старов выудил из кармана ключи, отпер двери и помог Ане забраться на пассажирское сидение.
— Только завтра на работу придётся пораньше встать, — извиняющимся тоном сказал он, устраиваясь за рулём и заводя мотор. — Я в половину восьмого выезжаю.
— Это ничего, — заверила его Аня. — Я иногда тоже рано выхожу. Когда папа занят.
— Как это он так тебя оставил?
— А у него бывает. Бизнес, все дела… Я обычно у Ирки тогда ночую, но она сейчас отпускует.
Вечерние пробки, уже понемногу иссякающие, выпустили их на волю в глубоких сумерках. Аня оживлённо болтала обо всём на свете; её, кажется, вообще ничто не способно выбить из колеи. За кольцевой Мишка привычно свернул в притулившийся в складках московской границы пригород; пёстрые новостройки уютно блестели освещёнными окнами. Поначалу, только сюда перебравшись, Старов постоянно путал дворы и подолгу нарезал круги, пытаясь найти свой подъезд. Сейчас кружить доводилось разве что в поисках парковочного места.
— Пройтись придётся, — вздохнул Мишка, отстёгивая ремень. В такой час и думать нечего встать сколько-нибудь удобно.
— Ну и ладно, — рассудила Аня. Она крепче запахнула на груди его куртку; вечером и впрямь стало прохладно. — Миленько тут.
Мишка обнял её за талию, мягко увлекая вдоль тротуара к подъездам, похожим, как близнецы-братья. В его съёмной однушке царил, как всегда, небольшой кавардак; только и оставалось, что надеяться на Анин лёгкий нрав. Она в самом деле не выказала недовольства — наоборот, с восторгом оглядела сваленный в дальнем углу туристский инвентарь.
— Ты ходишь в походы? — поинтересовалась она, уважительно трогая лямку пятидесятилитрового рюкзака.
— Ага, — Мишка выдернул из кучи барахла спальный мешок и встряхнул, расправляя. — Вот, сегодня пойду в дикие дебри кухни. Хочешь чаю?
Аня хихикнула и кивнула. Набирая чайник, Мишка гадал, что ему теперь делать. Она всё-таки из более чем приличной семьи, да и встречаются они всего ничего… В хозяйской бамбуковой хлебнице, которую Мишка приспособил для хранения покупаемых под настроение сладостей, нашлась только початая пачка печенья. Мог бы и в магазин зарулить по дороге, балда! Да и сейчас сбегать не поздно. Старов устроил чайник на подставке и заглянул в комнату.
— Ань, чего к чаю купить?
Вместо ответа она указала на пристроенную в стороне от остальной походной амуниции гитару в чехле:
— Играешь, да?
— Да как — играю, — отмахнулся Мишка, — бренчу под песни. Так чего взять?
— Ничего не надо, — Аня потянулась к чехлу и осторожно расстегнула молнию. — Споёшь мне что-нибудь?
— Петь не умею, — Старов растерянно взял у неё гитару. — Голоса нет.
Чайник на кухне противно пискнул. Аня словно бы и не заметила; уселась на диван и приглашающе похлопала по обивке рядом с собой.
— Тогда я буду петь, — лукаво улыбаясь, предложила она. — Сыграй, ну пожалуйста!
Мишка сосредоточенно коснулся струн, подкрутил колки. С прошлого отпуска минул почти год, а в городе браться за гитару его тянуло крайне редко; неудивительно, что инструмент порядком расстроился. Аккорд на пробу, один, другой… Универсальный аккомпанемент почти для любой песни из тех, какие поют у костра, греясь о кружки с чаем и раскачиваясь в такт.
Аня запела, чисто и точно, со знанием дела. Мишка заслушался, механически перебирая один за другим повторяющиеся аккорды. Хотелось подпевать, но Старов точно знал, что ничем хорошим это не кончится: он только испортит мелодию и собьёт настрой. Аня заливисто смеялась, когда путалась в словах, но в конце концов всякий раз находила правильную строчку. Или, может, неправильную — Мишка не вслушивался.
— Круто, — радостно сказала Аня, когда смолк последний аккорд. — Учился где-то?