— Вообще у бабушки ещё гребень где-то был, — сообщила она. — Только она, как всегда, куда-то дела и забыла. Прячет всё от меня, думает, мне до сих пор пять лет…
— Гребень, который вызывает неконтролируемый рост деревьев? — мрачно спросил Макс.
Оля довольно засмеялась.
— Ой, ну ты скажешь! Типа того, да. Это очень старое колдовство: бросаешь что-нибудь на землю, и оно будит природные силы. У нас тут обычно деревья и вода, а в пустыне, ба говорит, ветер используют, а в горах — сейс-ми-ческую активность…
— Никто вас в последнее время не грабил? — прервал её Некрасов.
Оля удивлённо примолкла, потом энергично помотала головой.
— Вроде нет. А чего нас грабить? У нас особо ничего нету…
Макс промолчал. Надо не забыть и об этом сообщить начальнику. Безопасники, конечно, попытаются кого-нибудь к чему-нибудь привлечь, вот только кого и к чему? Автомобиль принадлежит шефу, бросала полотенце Оля, колдовала над ним Антонина Михайловна, а у Макса вообще водительских прав нет, разве он мог быть за рулём? И вообще, тогда можно будет спросить, что сами сотрудники Викентьева забыли ночью посреди пустынной трассы и зачем намеренно создавали аварийную ситуацию… Вот пусть пишут объяснительные владимирским коллегам, а заодно выкраивают из своего бюджета компенсацию на починку дороги. Так-то, господа хорошие! Нечего контролю палки в колёса ставить!
— Откуда они знали, что мы поедем? — задумчиво спросила Оля.
— Да не знали они ничего, — Макс взял левее, чтобы ненароком не уехать в какой-то мелкий городок. — Машину увидели и погнали… Хотя подожди, ты права. Машина-то Верховского, а мы им, по идее, вообще не нужны!
Не нужны. А шеф свою ласточку никому на Максовой памяти не доверял. Некрасов до сих пор верил, что машина Зарецкого забарахлила в самый ответственный момент, как оно и положено по закону подлости, и Александр Михайлович ради пользы дела оторвал от сердца любимого железного коня. Но, может, с «тойотой» всё в полном порядке? Просто хитрый, как дьявол, Верховский предвидел неприятности с безопасниками и заранее путал карты настырным коллегам. В итоге трюк не удался, как задумано, зато весьма действенно вмешался его величество случай… Ох, полезно иногда бывает подумать!
— Макс, поворот! — взвизгнула Оля, и Некрасов поспешно крутанул руль влево, в последний миг разминувшись с отбойником.
Подумать полезно, но всё-таки лучше не за рулём.
LI. Живые и неживые
Идти напрямик через луговину оказалось нелегко. Хоть и наметился ощутимый пологий уклон к реке, поблёскивавшей вдали серебристой лентой, земля здесь была рыхлая, сплошь изрытая мелкой полевой живностью, а высокие, почти в человеческий рост, травы норовили царапнуть острыми листьями незащищённую кожу. Ира спрятала ладони в длинные рукава сорочки; в непривычном и не слишком удобном наряде было жарковато, а длинные кисти пояса то и дело цеплялись за какие-нибудь репейники. Она не жаловалась, хотя уставшие ноги уже просили пощады. Солнце стояло ещё слишком высоко.
— Как мы переберёмся через реку? — спросила Ира, пытаясь отвлечься от стремительно ухудшающегося самочувствия.
— К западу отсюда должен быть мост, — откликнулся шедший первым Ярослав и, подумав, добавил: — Хотя мои сведения устарели лет на пятьдесят. Может, его уже нет.
— И как тогда?
— Тогда есть что-нибудь ещё. Людям же как-то надо перебираться на другой берег, — резонно заметил Зарецкий и приостановился на пару мгновений, осматривая местность. — Давай-ка срежем через рощу. Можешь ещё идти?
— Могу, — самоотверженно соврала Ира. — А там, за рекой, надо на юг?
— На юго-запад. Представляешь себе примерно, где Владимир, а где Тула? Вот нам по такому вектору.
Ира понятия не имела, как без компаса определить, где юг, а где запад. Расположение мха на стволах деревьев не вызывало у неё доверия, а с какой стороны должны быть муравейники, она не помнила. В ответ на все её осторожные попытки выведать дальнейший маршрут на случай, если вдруг она вновь останется одна, Зарецкий отвечал уклончиво или вовсе менял тему разговора. Может, строил какие-то хитрые планы, а может, сам не знал.
Над лугом разнёсся переливчатый посвист, похожий на птичий крик. Длинный, за ним два коротких и снова длинный. Ярослав замер и обернулся на звук; выражение его лица Ире категорически не понравилось.
— Когда скажу, — быстро и тихо заговорил Зарецкий, сбрасывая с плеча сумку, — убегай по прямой в лес и забирайся поглубже. Поймёшь, что оторвалась — позовёшь меня, понятно?
— От кого оторвалась?
— От этих вот, — Ярослав указал на стремительно увеличивающиеся тёмные точки среди жёлто-зелёного разнотравья. Ира нервно переступила с ноги на ногу. — Погоди, ещё рано. Надо, чтобы они спешились…
Свист повторился. Ира, прикрыв глаза ладонью от палящего солнца, без труда различила троих всадников, мчащихся к ним во весь опор. Сердце запоздало ёкнуло: их нашли! Давно было понятно, что так будет, и всё равно внутри всё похолодело от страха. Зарецкий поймал её ладонь, крепко сжал в своей; чужая сила горячей волной прокатилась по жилам, смывая мышечную боль.
— Не надо, — буркнула Ира, отбирая руку.
— Ты жить хочешь или как? — раздражённо проворчал Ярослав. — Давай претензии потом, пожалуйста.
Он на миг прикрыл глаза, сосредоточиваясь. Всадник, оказавшийся ближе всех, неловко качнулся в седле; послышалось жалобное лошадиное ржание, затем возмущённая брань. Вояка спрыгнул с коня и побежал дальше пешком.
— Что с ним? — тихо спросила Ира, отступая за спину Зарецкому.
— Несчастливая случайность, — мрачно усмехнулся тот. — Не мне же одному должно не везти.
Следующим не повезло всаднику, приближавшемуся справа; что-то случилось с лошадиной сбруей. Третьего, прибавившего ходу, Зарецкий безыскусно сбил с коня силовым ударом.
— Я думаю, тебе пора, — сказал он, закатывая рукава рубашки.
Ира, промешкав пару секунд, подхватила сумку, развернулась и побежала. Приходилось всё время смотреть вниз, чтобы не подвернуть ногу в какой-нибудь мышиной норе; и хорошо, иначе она не смогла бы не оглядываться через плечо на каждом шагу. Что будет с ней, если Зарецкого убьют? Он даже не сказал, что ей тогда делать… Позади послышался торжествующий хриплый рык; Ира замерла и в ужасе обернулась, готовая к худшему. Остро сверкнул на солнце длинный клинок; Ярослав проворно пригнулся, уходя от гибельного удара. Ещё один воин, поджарый и быстрый, едва не настиг врага со спины; ещё миг — и медные от солнца пальцы вцепились бы Зарецкому в волосы, но случай рассудил иначе. Разогнавшийся клинок рассёк воздух над головой Ярослава и с размаху чиркнул по незащищённой шее его преследователя; в дневном свете маслянисто блеснула кровь. Человек, мгновение назад живой, рухнул на колени в сухую траву. Борясь с подступившей дурнотой, Ира неуклюже попятилась, чуть не упала. Опомнилась, отвернулась и что было сил помчалась к лесу.
Остановилась она, когда путь преградил непролазный бурелом. Кровь стучала в ушах, перекрывая все другие звуки. Опасно здесь или нет?.. Да тут везде опасно, и хуже всего — там, на лугу, где остался Ярослав, один против двоих вооружённых вояк! Ира дрожащими пальцами выудила из-под рубашки амулет и отчаянно сжала его в ладони. Долой мысль о том, что откликаться уже может быть некому… Если так, то всё — она пропала… Одной ей здесь не выжить…
— Отпусти, — устало попросил Зарецкий.
Прерывисто дыша, он прислонился к берёзовому стволу и прикрыл глаза. В правой руке он всё ещё сжимал испятнанный багровым нож; в том месте, где он оперся ладонью о дерево, на светлой коре остался кровавый след.
— Ты ранен? — через силу спросила Ира, не решаясь приблизиться.
— Нет. Дай мне… пару минут…
Ира поспешно отвернулась и принялась дрожащими руками развязывать сумку. Кровь, чужую кровь, кажется, вовек теперь не смыть со смугловатой кожи, пусть даже в пальцах у Зарецкого вместо хищного ножа вновь окажется серебряный «паркер». Выдолбленная из куска дерева фляжка с водой нашлась на самом дне холщовой торбы; Ира кое-как выдернула пробку, расплескав драгоценную влагу.