— Евгений Валерьевич, я пойду, наверное, — выдавил Старов, отодвигая недопитый чай. — Мне ещё… по делам надо.
— А, извини, — Викентьев поднялся и зачем-то щёлкнул пультом от кондиционера. — Давненько выговориться не доводилось. Ты не бери в голову. Мне иногда под вечер кажется, что пора врачам без боя сдаваться, так голова пухнет. Только стимуляторы и спасают…
От стимуляторов Старов зарёкся. В прошлый раз всё оказалось в точности так, как Ира сказала: час-другой бодрствования, половина суток кошмарной головной боли. Вернувшись в кабинет, Мишка покосился на зло стучащего по клавиатуре Костика. Неужто на одном чувстве долга держится? Ничем особенным в кабинете не пахло, но так и кондиционер не зря трудится.
— Кость, — осторожно позвал Старов. Коллега поднял от монитора хмурый взгляд, но далеко и надолго посылать не стал. — У тебя диаграмм поведенческих нету?
Чернов дёрнулся, будто его током тряхнуло, и буркнул:
— Тебе зачем?
— Ну как… Аномалии сопоставить.
— В архиве возьми, — нервно отрезал коллега.
— Там за прошлый год только. У тебя ж отец столько лет в науке работал, может, осталось чего?
— Вряд ли, — Костя сердито наморщил лоб. — Он по ментальной магии защищался, а не по нежити.
— Так это ж рядом всё, — пожал плечами Мишка. — Менталкой-то только нежить и пользуется.
— Много ты понимаешь, — возмущённо фыркнул Чернов. — Там областей теории — выше крыши.
— А практики?
— А практика в докторской никому не нужна, — рявкнул Костя. — Чего тебе надо, Старов? Сдал бумаги — ну и вали домой.
— К шефу зайду и поеду, — вздохнул Мишка.
Ему пришло в голову, что досконально пересказывать Верховскому малоприятный разговор с безопасником вовсе не обязательно.
XXXII. День рождения
— Ну всё, хорош трудиться! — громогласно объявил Макс и спрыгнул с кресла. — Пора радоваться жизни и предаваться мелким порокам.
— И что за пороки у нас в планах на вечер? — промурлыкала Ксюша.
— Ничего особенного. Чревоугодие, лень и прочий гедонизм, — сообщил неугомонный Некрасов. — Ярик, бросай скучать, пошли с нами!
— Я без подарка, — Зарецкий усмехнулся, отвлекшись на миг от монитора.
— Лучший подарок — это счастливые улыбки коллег! — пропел Макс, запихивая в рюкзак скомканную толстовку. — Может, нежить один вечерок посидит тихо, а?
— Ради тебя — обязательно, — заверила его Тимофеева.
Сдав дежурство, Оксана умудрилась успеть смотаться домой и вернуться в Управу в элегантном платье и с безупречной укладкой. Ире подобная роскошь была недоступна; оставалось довольствоваться малым — распустить строгий узел и надеяться, что чуть более легкомысленные, чем обычно, блузка и юбка выглядят достаточно празднично. Макса, по крайней мере, устраивало.
— Ну? Что насчёт должностного преступления? — поинтересовался Некрасов. Оксана, уже стоявшая у двери, одобрительно хихикнула.
— Подумать страшно, — флегматично протянул Зарецкий. — Если засидитесь за полночь, я, так и быть, к вам присоединюсь.
— Договорились, — Макс состроил серьёзную мину. — Мы пока для Костика подробный отчёт составим. Да, Ир?
Он по-хозяйски обнял Иру за плечи и поцеловал в щёку. Прямо при всех! То есть, конечно, здесь нет Чернова, Старова и бедняги Андрея, и начальника, к счастью, тоже, но всё-таки… Тимофеева благосклонно улыбнулась и не преминула прокомментировать:
— Это в отчёт не включаем.
— Думаешь, ревновать станет? — Макс, паясничая, трагически вскинул брови. — Этот может, я-то знаю!
— Пошли уже, — фыркнула Ксюша и первой взялась за ручку двери. — Ярик, пока!
Зарецкий рассеянно кивнул, даже не взглянув в её сторону. Ира украдкой покосилась на глянцево улыбающуюся Тимофееву. Её жизнерадостный настрой казался не более настоящим, чем ровный слой косметики на безупречном лице. Парни — те разве заметят? Но и лезть к Оксане с сочувствием — это надо быть самоубийцей. Уж точно не при всех. Да и вообще, какое Ире дело до морального состояния старшего офицера магконтроля? Пусть Верховский об этом печётся…
В вестибюле её ждала Анька. Ира досадливо закусила губу, ругая себя на чём свет стоит. Родителей она предупредила, а про подругу забыла напрочь. Умная Сафонова, поймав полный раскаяния взгляд, мгновенно развернулась и поспешила к выходу в одиночестве. Обиделась? Да нет, на Аньку это не похоже; разве что отпустит при встрече шпильку насчёт Ириных отношений с коллегами.
— На машинах? — осведомилась Тимофеева, поигрывая сверкающим брелочком.
— Да не, так дойдём, — решил Макс. Он галантно придержал перед коллегами тяжёлую входную дверь; Оксана восприняла это как должное, а Ира, как всегда, смутилась. — У тебя что, трезвый вечер?
— Вот ещё.
Старов ждал компанию у парковки, в стороне от набирающего силу людского потока. Где-то тут имел место неприятный — то есть самый неприятный — разговор со Славиком Свириденко. Теперь, когда появился Макс, игнорировать неуклюжие потуги отпрыска Татьяны Ивановны пообщаться стало проще, вот только мама, если узнает — когда узнает — будет рвать и метать. Ира с трудом удержалась, чтобы не вздохнуть, и волевым усилием отогнала неудобные мысли. Для того, чтобы подпортить вечер, достаточно общества острой на язык Оксаны и недалёкого Старова.
— Ну что, стажёр, с юбилеем! — Миша от души встряхнул Максову руку и протянул имениннику поздравительный конвертик. — Молодец ты, держишься, учишься… Если шеф тебе через полгодика повышение не даст — я и не знаю, что!
Ксюша ревниво хмыкнула. Анька как-то обмолвилась, что Тимофеева при всех своих талантах ходила в младших аж до прошлого сентября. Это и впрямь выглядело несправедливо, но куда там Старову до таких тонких материй!
— Я ещё маленький, — хохотнул Макс. — Одного на серьёзные задания не отпускают.
— А ты не косячь, тогда будут отпускать, — фыркнула Ксюша.
Чем бы её подбодрить? Чем ближе становится крайний срок внутреннего разбирательства по несчастному случаю с тенью, тем больше Оксана нервничает; всю неделю на её нарочито небрежные вопросы Ира с тяжёлой душой честно отвечала, что для офицера Тимофеевой ничего не присылали. Сказать, что дело уже завершили и на Ксюшину долю ответственности не выпало, было почему-то неимоверно трудно. А Макс, интересно, огорчился бы или обрадовался, если бы ему довелось выйти сухим из воды за чужой счёт? Наверняка бы огорчился; подлости за Некрасовым Ира не замечала.
Выбранный Максом ресторанчик больше походил на клуб и выглядел на порядок дороже, чем могла бы себе позволить скромная секретарша. В расцвеченной резкими световыми пятнами полутьме медленно закручивался кальянный дым; над пустующим пока танцполом ухала музыка. Несмотря на то, что часы показывали немногим больше шести, здесь уже образовались две шумные компании; к счастью, нашёлся столик подальше от них, в относительно тихом уголке. Ира замешкалась, разглядывая грубоватую роспись на стене. Вокруг нарисованных белым акрилом песочных часов лентой вилась надпись мрачным готическим шрифтом, гласившая: «Tempus fugit[1]». Странноватое послание в местечке, предназначенном для бесцельного прожигания жизни.
— О чём задумалась? — Макс приобнял её за талию и широко улыбнулся.
— Интерьер тут… интересный, — осторожно ответила Ира. Подумает ещё, что ей здесь не нравится!
— Ага, заведение с претензией, — Некрасов гордо кивнул, будто лично изобретал здешний дизайн. — Но кухня тут хорошая. И выпивка тоже, ага, Ксюш?
— Само собой, — Тимофеева изящно изогнула бровь и подтолкнула на середину стола стопку меню. — Ир, что будешь?
Ира схватилась за выдержанную в строгих тонах винную карту, но шорох приоткрывшейся входной двери отвлёк её от алкогольного изобилия. Вместе с лучиком дневного света в сладко пахнущий сумрак проскользнула Анька Сафонова. Одна! Иру она, кажется, не заметила; должно быть, и не ожидала увидеть здесь подругу. Что она тут делает? Ищет компанию на вечер? А Павел Сергеевич одобряет такие развлечения?