То, что в Новом Завете вначале Иисус предстает прощающим и любящим, может означать проявление Эго, той части личности, которая в детском и подростковом возрасте жаждет любви и прощения. Новый, апокалиптический Христос — это Супер-Эго, окончательно победившее и вытеснившее Эго, олицетворение наконец-то повзрослевшего и набравшего силу и победно шествующего христианства. Ему уже совсем не нужны милосердие и мягкость, оно и не будет их проявлять к своим врагам и даже равнодушным..
Христиане противопоставили евангельского Иисуса Яхве, и это был бунт сына против отца путем создания второго отца. Инфантильные средиземноморские народы стали иметь двух отцов: Иисуса и Яхве, соответственно, они создали два отцовских образа своих детских фантазий — сурового и жестокого Яхве и доброго, любвеобильного и всепрощающего Христа, между характерами и поведением которых (до появления Апокалипсиса) мало общего. Каждый оттенял другого, и хотя Христос постоянно апеллировал к отцу и ссылался на него, но и прямо призывал не соблюдать его заветы — в Нагорной проповеди. Но на этапе зарождения и первоначального развития христианства нужны были оба, поэтому христиане не отринули Ветхий Завет, к тому же новая религия была крайне заинтересована в том, чтобы ее мессия был не земного, а небесного происхождения, имея постоянную опору в создателе и вседержителе. Люди должны были быть убежденными в том, что Бог может принимать человеческий облик и не оставит их.
Понятие спасителя, данное Христу, может быть наполнено нетрадиционным содержанием: спасителя от слишком сурового первого отца, но еще в евангелиях сын-отец стал важнее отца-отца. Ребенок ведь нуждается в том, чтобы его приласкали, простили, чтобы ему объяснили то, что ему непонятно, пообещали, убедили в том, что любят несмотря ни на что. Ребенок уверен, что и он, повзрослев, будет таким же добрым, и будет любить всех, но с годами убеждается, то это всего лишь детские мечты. Тогда приходит горькое разочарование — например, в виде Откровения Иоанна Богослова.
Можно ли утверждать, что с приходом в христианство апокалиптического Христа эта религия возвратилась, не формально, а по существу, к иудаизму, что она полностью и окончательно порвала со своими духовными началами и своей этикой? Думается, что для таких утверждений нет никаких оснований, хотя Христос в Апокалипсисе приобрел все те черты, которые свойственны ветхозаветному Богу. Иными словами, в Апокалипсисе Супер-Эго вытеснил Эго, которое в евангельской части Нового Завета исповедует возвышенную радость и сопереживание, но вынуждено возвратиться к нарциссическому любованию собственными силами и своими возможностями самой разрушительной агрессии. Когда речь идет о его духовных основах, христианство поступает очень мудро, как бы забывая о том, что существует Апокалипсис и апокалиптический Христос.
То, что Супер-Эго, подавляя Эго, приняло образ до той поры любящего Бога, нет ничего удивительного. Формирование Супер-Эго отражает не реальную действительность, а ее искаженный и весьма фантастический образ. В Супер-Эго возрождаются детские и юношеские страхи и тревожные ожидания, агрессивные фантазии, в том числе носящие защитный характер. Как свидетельствует Апокалипсис, Иисус не смог удержаться в рамках юного божества и стал свирепым отцом.
Глава III. Вечное искание будущего
1. Эсхатология Апокалипсиса
В эсхатологической христианской богословской литературе конец мира рассматривается по-разному, чаще — как все время после пришествия Христа, т. е. более двух тысяч лет. В других, более редких случаях Конец света означает самые последние события этого же периода непосредственно перед самым его концом. Тогда возникает другая сложность — оценить апокалиптичность самого события, а поэтому в наши дни выбирают те, которые могут принести глобальную катастрофу, например ядерную войну сверхдержав.