Алекс Белл
Исследовательский клуб «Полярный медведь» #1
Перевод: Виктория Салосина
Вычитка: Виктория Салосина
Переведено в рамках проекта http://vk.com/bookish_addicted
Для бесплатного домашнего ознакомления
Релиз не для продажи
Глава
Первая
Стелла Старфлейк Пёрл поскребла заиндевевшее окошко башни и постаралась рассмотреть сквозь иней, что творилось за окном. Стелла была не в духе, хотя должна бы пребывать в прекрасном настроении — завтра ее день рождения, а единственное, что она любила больше дней рождений — это единороги. Сложно радоваться жизни, если Феликс по-прежнему не хочет брать тебя с собой в экспедицию, несмотря на все просьбы, мольбы, угрозы и слёзы. Ничегошеньки не помогло. При мысли о том, что ей уготована участь прозябать с тётей Агатой, у Стеллы внутри похолодело. Тётя Агата если и имела хоть какие-то представления о детях, то весьма поверхностные, а то и вовсе ошибочные. Особенно это было заметно по школьным обедам Стеллы, которые непременно включали в себя капусту. Ни тебе шоколадных динозавров, ни зефирного пирожного, никакого иного лакомства — только никчемная капуста. К тому же у тёти Агаты в ноздрях гнездились волосы. Порой было просто невозможно не пялиться на них.
Стелла хотела быть исследователем, наверное, с тех пор, как узнала значение этого слова. А если ещё конкретнее — мореплавателем. Ей никогда не надоедало смотреть на карты и глобусы, а компас по ее представлениям — так вообще самая прекрасная вещь на свете. После единорогов, конечно.
И если ей нельзя было становиться исследователем, тогда почему феи подарили ей второе имя? Всем известно, что только у исследователей есть вторые имена. Феликс дал ей фамилию, Пёрл, но он не знал, как быть с самим именем, поэтому обратился с просьбой к феям. Наверное, это было даже к лучшему, потому что Феликсу нравились своеобразные имена такие, как Милдред, Вильгельмина и Барбаретта. Но феи дали ей не одно имя, а целых два: Стелла и Старфлейк. А это однозначно подразумевало, что ей суждено стать исследователем.
Стелла вскарабкалась на оконное сиденье башни, подтянула ноги и уложила подбородок на колени. Снаружи темнело, и она знала, что Феликс будет искать её, чтобы подарить ей сумеречный подарок. Это была их традиция — Стелле всегда разрешалось открыть один подарок накануне её дня рождения. Но сейчас она слишком злилась и испытывала ужасное разочарование, чтобы радоваться подаркам, поэтому девочка поднялась в башню и спряталась там. И она специально села на оконное сидение, чтобы её нельзя было увидеть из противоположного конца коридора.
К сожалению, Груф тоже любил башню, и сразу же неуклюже засеменил к Стелле, рассчитывая, что в кармане её платья отыщется печенье. Миссис Сап, их домработница, не очень обрадовалась, когда Феликс принёс домой детёныша белого медведя, но в противном случае детёныш погиб бы. Мало того, что он остался сиротой, так у него ещё и была изуродована лапа, и, скорее всего, из-за этого он не смог бы выжить в дикой природе. Стелла придерживалась мнения, что очень здорово держать дома полярного медведя, даже, если он порой в попытках обнять девочку сминает её как тряпичную куклу. Белые медведи обладают довольно внушительными размерами.
Стелла сунула руку в карман за рыбной печенюшкой и протянула ее Груфу. Он очень аккуратно подцепил лакомство языком c ладошки девочки, а затем радостно начал ее грызть, брызжа слюной и крошками в Стеллу. Она давно привыкла к медвежьей слюне, поэтому ничего не имела против, но сейчас Груф мог запросто выдать Стеллу своим присутствием. Спустя пару минут в коридоре показался Феликс.
— А, вот ты где, — сказал он, останавливаясь возле окна. — Я тебя повсюду искал.
Стелла подняла глаза и заглянула ему в лицо — самое любимое лицо на свете, первое лицо, что она увидела, когда была двух-трех лет отроду. Стелла была снежной сиротой, как и Груф. Если бы Феликс не нашел её во льдах, где Стелла была совершенно одна, то она, скорее всего, замерзла бы там на смерть. Стелла никогда не встречала никого с такими же, как у неё, белыми волосами, такой же бледной кожей, или глазами необычного оттенка синего льда. У большинства детей в школе, в которой училась девочка, кожа была розового оттенка, но у Стеллы — жемчужная. С головы до ног. И это не давало ей покоя — а в особенности то, как мало она походила на своего отчима.
Феликс был отцом Стеллы во всех смыслах этого слова, но у неё вошло в привычку называть его по имени, как это делали остальные. Он был не особо красивым или выдающимся, не носил усов, бороды или бакенбард, согласно веяниям моды. В значительной степени потому, что эти вещи требовали довольно значительного времени с точки зрения ухода, а по словам Феликса, что он (уже) насчитал в общей сложности около ста тридцати четырех куда более интересных вещей, которыми предпочел бы занять себя и потратить на это время, включая составления списка интересных вещей, которыми бы он предпочел занять себя. Нос у него был с горбинкой, но Стелле нравилось, как горели уголки его глаз, и как золотисто-каштановые волосы, которые обычно были слегка длиннее, чем следовало, закручивались в локоны возле воротника, а губы всегда улыбались. Феликс не любил хмуриться. Он как-то сказал, что лицевым мышцам можно найти более достойное применение.
Стелла всегда считала Феликса особенным человеком, и тот факт, что он был фейриведом, без сомнения, доказывал это. Существовало не так много людей, с которыми общались феи, но Феликс им всегда нравился. Он едва ли мог уйти из дома в летние месяцы, чтобы кто-нибудь не сидел на полях его шляпы или плече, и не нашептывал ему что-нибудь на ухо. Поэтому, если он иногда забывал расчесать волосы или надевал странные носки, или неправильно застегивал пуговицы рубашки, для Стеллы это было не так неважно. Помимо всего прочего Феликс знал, как кататься на велосипеде-пауке, делать фокусы, мастерить летающих птиц из бумаги — и если этого не достаточно, чтобы человек стал для вас самым дорогим, тогда что бы это вообще могло быть.
— Пришла пора открывать сумеречный подарок, — объявил он, протягивая девочки белую коробку с увесистым розовым бантом.
Стелле потребовалась вся сила воли, чтобы ответить:
— Не хочу.
Она отвернулась и уставилась в окно.
— Не могу поверить, что ты это всерьёз, — сказал Феликс.
Он попытался отодвинуть Груфа от оконного сидения. Сдвинуть белого медведя все равно, что пытаться сдвинуть гору, поэтому его усилия не возымели никакого успеха. Феликс перелез через медведя и уселся напротив Стеллы.
— Я бы взял тебя, не раздумывая, — тихо произнёс Феликс. — Если бы девочкам можно было участвовать в экспедициях, то я бы взял тебя, и ты это знаешь.
— Несправедливо, что женщины не могут быть исследователями! — выкрикнула Стелла. — Что за дурацкое правило! Это же бессмыслица!
Девочку прямо трясло от несправедливости. Стелла выросла на историях Феликса, когда он возвращался домой из экспедиций, и она их просто обожала, но приходит время, когда девочка устает слушать о приключениях других людей и хочет найти свои.
Множество исследователей брали сыновей с собой в экспедиции. Даже друг Стеллы, Бини собирался ехать в свою первую экспедицию с дядей, известным энтомологом Бенедиктом Боскомбом Смитом. Бини был одногодкой Стеллы, а ещё он был на половину эльфом. У него имелся длинный список антипатий, которые непременно были частью светской жизни: сарказм, рукопожатия, объятия и стрижки. Не приветствовалось в основном всё, что было связано с физическим контактом. В категорической форме.